- Смотри – Мужчина разложил на капоте автомобиля карту Эшберна и прилегающих к нему лесов. По мнению Билли, карту следовало именовать «леса и затерявшийся в них Эшберн». Джонсон тем временем прижал карту одной ладонью, а второй указал куда-то на северо-восток.
- Держи фонарик ровнее – Потребовал егерь у Пирса, который держал фонарик над головой у собравшихся. Патрульный перекинул фонарик в левую руку, а правую уже успевшую изрядно затечь начал энергично трясти.
- Сегодня обследуем вот эту область. – Егерь обвел место на карте. – Радиус семь миль. Не думаю, что они прошли больше. – Эрик поднял глаза на шерифа. Женщина склонилась, внимательно изучая ландшафт, особого внимания удостоился ручей. Почему-то потерявшихся всегда влекло к воде, в девяти случаях из десяти вода и становилась причиной смерти.
- Поделим территорию на квадраты? – Поинтересовалась Мэдисон, решив, что место с ручьем проверит сама.
- Зависит от того сколько добровольцев у нас будет. – Мужчина вытащил из кармана пачку сигарет и вытряхнув одну засунул в рот.
- Мы сделали объявление по радио. – Протянула Билли, и они с егерем обменялись понимающими взглядами. Люди готовы сопереживать, шепотом обсуждать детали преступления или требовать, чтобы власти приняли меры. Когда дело доходило до просьб о помощи у всех этих сочувствующих находилась куча отговорок вроде детей которых не с кем оставить. Работы на которую нужно было раньше вставать и так далее. Большинство добровольцев были завсегдатаями подобных поисков, со многими из них шериф и егерь были близко знакомы.
- Значит цепью мы пройти не сможем? – Джонсон не спрашивал, а скорее утверждал, но все же кинул вопросительный взгляд на шерифа, та лишь пожала плечами. Они дали несколько объявлений по радио. Кэт обзвонила несколько активных граждан. Словом, полиция сделала всё, что могла.
- Ладно. Значит разделим их на группы и выделим квадрат для поисков. – Вздохнул мужчина. Вытащив сигарету он несколько секунд пялился на неё, явно не понимая почему он её не зажег. Кто-то из патрульных достал старенькую зажигалку и чиркнув колесиком прикурил сигарету. Мужчина поблагодарил его кивком и продолжил: «Нам выделят собак и оборудование?»
- Собаки будут завтра. Штат обещал выделить специалистов. – Произнеся это Мэдисон поморщилась словно от зубной боли. Место преступления сейчас было оккупировано ребятами из Портленда. Они ходили по ярмарке с важными лицами, снисходительно раздавали указания и жаловались на дрянной местный кофе. Помощник, в который раз оказался прав, но даже предпринятые им меры по приведению места преступления в «порядок», не дали особого результата. Детективы все равно ворчали о том, что деревенщины затоптали все улики, очень громко ворчали и косились с усмешкой.
Билли неожиданно пожалела о том, что не курит. Несмотря на то что был конец мая, ночи в Эшберне оставались всё еще достаточно холодными.
- Мы привезли фонарики и свистки. – Пытаясь отвлечь себя от назойливой мысли о том, чтобы позаимствовать у Джонсона сигарету и с помощью неё согреться произнесла шериф.
- Рации? – Эрик продолжал держать карту и сейчас задумчиво постукивал пальцем с заскорузлым ногтем по зоне поиска.
- Откуда?! – Удивилась она. – Ты же знаешь, что мэр предпочитает устраивать пышные празднества, а не покупать нам новые «игрушки» - Добавила Билли, копируя визгливые интонации чиновника.
- Окей. Постараемся поставить с каждой группой хотя бы одного из твоих или моих ребят. – Егерь прекрасно знал о проблемах с финансированием, он сам не раз бывал на приеме у мэра. Время от времени форд освещали фары проезжающих мимо автомобилей, многие из которых замедляли ход и парковались где-то неподалеку. Многие из добровольцев принесли с собой термосы с кофе или собственные фонари.
- Кто будет координировать? – Задала вопрос Мэдисон. Эрик ухмыльнулся и указал на собственную ногу которую сковывал гипс. Месяц назад егерь имел несчастье угодить в яму, которую кто-то заботливо прикрыл ветками. Была ли эта каверза местных подростков или кто-то из охотников решился на браконьерство так и осталось тайной. Джонсон же радовался тому, что на дне ямы не было кольев и он отделался всего лишь сломанной ногой, а не шеей, например.
- Распишешься? – Прищурившись спросил мужчина, указывая на подписи, оставленные коллегами и детьми, последние ещё и радугу нарисовали.
- Обязательно, но после. – Кивнула Мэдисон. - Минут через десять проведем инструктаж. – Добавила она, кивая в сторону довольно большой группы добровольцев. Как ни странно, среди них было много приезжих.

Новости гремели по всей школе. По радио несколько раз объявили о сборе волонтёров. Детишки потерялись на ярмарке, и прежнюю Айви это бы нисколько не волновало, но последние полгода выдались тяжёлыми и перевернули жизнь с ног на голову. Она ощутила в себе тягу к альтруизму (или просто желание отвлечься от собственных мыслей)
Минувший выпускной оставил её выпотрошенной в прямом и переносном смысле. У Паунсетт ещё не всё зажило, некоторые порезы затягивались нарочито медленно. До окончания школы остался последний рубеж, да и тот призрачный, почти не имеющий значения: выпускные экзамены. Почему бы в середине подготовки не сбежать в лес? Айви не считала экзамены чем-то серьёзным: на её жизни они никак не отразятся, а сдавать SAT вовсе не имело смысла - она ведь никуда не поступала. Так и выходило, что аттестат ей получать только для галочки, чтобы до конца жизни мыть посуду в какой-нибудь кофейне или подшивать чужие брюки.
- Пойдёшь? - Айви заскочила домой, чтобы переодеться - снять худо-бедно приличную одежду, которую она обычно носила в школу, и напялить что-то подходящее для шлёпанья по эшбёрнским болотам и кустам. Паунсетт прекрасно понимала, что с Джейсоном рядом будет гораздо спокойнее, чем без него. Поэтому с надеждой заглядывала ему в глаза. Вульфа тоже в последнее время помотало, но они смогли через всё перешагнуть. Сосед как раз мелькал где-то около своего дома, и девчонка, забыв о необходимости поужинать, метнулась к нему, чтобы уговорить. Всё же на месте этих ребятишек мог бы оказаться и Тэо.
Какая-то неделя. Всего лишь неделя... или целая неделя, которая отделяла её от бесстыдной возможности идти по улице за руку с Джейсоном. Потому что всего через неделю она официально перестанет быть школьницей. Пока всё это казалось ей ирреальным, не верилось, что адское место так просто отпустит - оно ведь хуже леса.
Айви увивалась вокруг Джейсона, как домашняя кошка, ластясь и едва ли не мурча. Наверное, в моменты, когда опасность маячила где-то поблизости, но ещё не заходила в дом, отчаяннее всего хотелось тепла и внимания. И Айви старалась ощутить, что она не одна. Прежде чем выйти из дома Вульфов, девчонка отчаянно обняла Джейсона, как будто хотела напитаться впрок его вниманием.
- Как думаешь, что с ними случилось? - в рюкзаке Айви был фонарик - тот самый, которым она била Чудовище, и старый термос с горячим чаем. У термоса немного протёрлась резина от времени, и Паунсетт переживала, как бы её рюкзак не залило.
- Интересно, нас покормят? - с надеждой спросила девчонка, почувствовав, как урчит в животе. Перекусить она не успела, а очень зря - теперь до глубокой ночи шататься по лесной чаще, в которой едва ли найдётся что-то съедобное.

День Клейтона пошел совсем не по плану. Но с его стороны было бы, наверное, глупо думать о том, как он планировал расслабиться и насладиться на редкость приятными нотками в атмосфере Эшбёрна теперь, когда информация о происшедшем ушла в массы. Еще днем пропавшие дети были лишь очередным городским слухом, и вот это уже стало их реальностью, и Картер не мог относиться к этому несерьезно. Но что он мог сделать? До объявления сбора волонтеров - ничего полезного. Когда ловить на ярмарке уже было нечего, парень поспешил домой, заперся в темном подвале и почти до самого вечера работал над негативами. Просто на тот случай, если в кадр попало что-то важное, на что он мог не обратить внимание, однако времени ему явно не хватало. После очередного оповещения по радио, Картер забросил это дело и накрыл чувствительное оборудование затемненной пленкой. Привычным движением он подхватил с полуразваленной кушетки отцовскую куртку и свой старый рюкзак и перескакивая через ступеньки поднялся на первый этаж дома.

- Ты куда собрался? - окликнула его из гостиной мать. Парню не надо было заглядывать туда, чтобы знать, что она скорее всего мучает кроссворд в газете, пока в городе происходит черт знает что. Он любил всякие загадки, но когда подобным занималась мать - это его раздражало, как собственно и все, что она делала. Да когда она задавала такой, вполне понятный материнский вопрос. Вместо того, чтобы что-либо ответить, Картер свернул на кухню - ему было нужно наполнить бутылку воды и захватить из холодильника пару сэндвичей, а в остальном он был уже готов к походу в лес. Собственно, в его рюкзаке всегда было все самое необходимое - слишком уж он любил уединение, с которым было так тяжко у него дома, но так легко в дебрях Эшбёрнского леса, особенно не в сезон. А в лесу надо быть готовым ко всему - так всегда говорил отец.

- Я кого спрашиваю, Картер? Вечер на дворе!

Ему было слишком просто делать вид, что он не слышит ее за шумом воды из крана. Объяснять ей, куда он собрался, Картер не хотел, так как это значило что между ними произойдет реальная беседа, да и миссис Клейтон редко когда волновали чужие проблемы. Года два назад в лесу заблудилась знакомая ему девочка, и парень вызывался пойти с поисковыми группами, но тогда ему еще нужно было разрешение родителя, и в итоге он сидел дома и весь вечер ссорился с матерью. Повторять эту историю ему ой как не хотелось тем более, что теперь он сам за себя решает, что ему делать. Зубами он зажал во рту сэндвич, чтобы освободить руку и закрутить крышку на бутылке. Вот, теперь он и правда не может говорить! В чем проблема?

- Картер! - уже прикрикнула она, стоя в дверях гостиной. Сын ураганом пронесся мимо, лишь у двери обернулся и показательно процедил сквозь сэндвич:

- Ааыыыеэаааа!

Вообще это должно было звучать как "я по делам", но разве это важно? Мать снова окликнула его, но дверь между ними уже захлопнулась, и чтобы перестать ее слышать как можно скорее, да и не опоздать на сбор, Клейтон ускорился. А расправившись с сэндвичем и запив его водой и вовсе побежал.

Собравшуюся толпу было видно издалека, и парню стало немного не по себе, но понимание того, что он тут по важному делу успокаивало. Достаточно, чтобы у него получалось держать себя в руках и осторожно высматривать в толпе знакомые фигуры и лица... оказалось, что когда человек годами старательно избегает чужих взглядов, то он вполне может научиться узнавать людей не то что по походке, но и по тому, как они стоят, двигаются, во что одеваются. Умение абсолютно бесполезное для всех, кроме Картера Клейтона!

- Айви! - окликнул он подругу как только разглядел ее в толпе, и все же поднял взгляд, чтобы убедиться и заодно осмотреть тех, кто был неподалеку. Мужчину, который стоял рядом с его подругой он тоже уже где-то видел, но лично они знакомы не были. Собственно, такие недознакомства связывали абсолютно всех в этом городе. Картер приветственно кивнул и здоровяку, поняв что обратил на себя его внимание, резко подскочив к Паунсетт.  - Вечер добрый!

Парень замялся было от ощущения, будто бы он вклинился туда, куда не стоило, и снова повернулся к Айви:

- Я уж думал, что опоздаю... - усмехнулся Картер, его бегающий взгляд снова заметался по собравшимся. Последний (и единственный) раз в его жизни, когда он участвовал в поисковой группе, Клейтон был совсем мальчишкой, да и попал туда совершенно случайно, с отцом. Он и понятия не имел, что будет дальше...

-Если тобой не доволен демон, то это хорошо - огрызнулся Ноа, прерывая на секунду свою молитву, которую затем продолжил с удвоенным энтузиазмом, стараясь четче проговаривать каждое слово. Он покрепче сжал пистолет, который чуть не выронил, когда темная расплывчатая фигура появилась у самого его лица и сообщила "направо теперь, до пня, потом, прямо". Фигура в свою очередь явно закатила бы глаза, если бы могла, это читалось в ее интонациях:
-Да, не демон я, дубина! -а потом продолжила уже более миролюбиво, словно уговаривая, отринуть любые предрассудки и внять, все-таки, тому что она говорит- И до пня, до пня, я заблужусь иначе! Ты меня сбиваешь! - в конце пожаловалась она, а Сэлинджер пожал плечами. Да, молитвы не особо помогали. Да, он в этом уже не раз убедился. Но если фигура недовольна, то тем более поделом ей и Ноа, естественно, продолжит. Не только, чтобы защитить себя от возможного демона и прочей нечисти, но и для того, чтобы не сойти с ума. Помощь с этим, последним ему бы сейчас как раз очень пригодилась. Один, в лесу, в поисках детей, которые, как утверждает туманная нечисть заблудились, он пытается спасти их жизни, хотя только что сам отнял чужую. Ну, как отнял. Он сжег человека. Отец года, как он есть. Только молитвы помогли ему пройти сквозь ад последней недели и Сэлинджер уповал, что они не подведут и дальше. В тот момент ему казалось, что уже недолго осталось.
Тень эта бестелесная, утверждающая, что просто призрак, врет, конечно, что дети просто заблудились и сидят под кустом, не в силах найти дорогу домой в местных лесах. Как врала и про Самару и про Майло ранее, но Сэлинджер теперь горьким опытом наученный, заранее достал свой пистолет. Мог бы взять, что посерьезнее, конечно, но не банда же террористов детей в лесу удерживает. Может псих какой. А может и животное. В общем, пистолета должно было хватить. Так он думал в тот момент.
-Теперь до упавшей сосны, уже близко - бубнило чудовище, так обыденно, как будто было Сэлинджеровским лучшим другом, а не пыталась испугать его до смерти, не шантажировало и не изводило, еще пару дней назад. Это мужчину - напрягало. Что-то призрак, задумал и Ноа старался ступать аккуратнее, чтобы не выдать свое присутствие раньше времени, кому-бы или, не дай Бог, чему бы то ни было.
-Бу!
Другая тень с левого бока застала пехотинца врасплох. Он отшатнулся, а затем, словно какая-то не заботливая рука подтолкнула его рухнул на землю, в полете, впрочем, успев сориентироваться и совершить кувырок.
Тени захихикали.
-"I beg You to destroy the Power of your greatest enemy- the evil spirits"- повысил голос мужчина вскакивая на ноги. Да, это не работает, но никто не мешает - пытаться.
-"Cast them into the deepest recesses of hell and chain them there forever!" - затянули тоненькие голоса в унисон - "Take possession of your Kingdom which You have created and which is rightfully yours."-а затем захихикали снова, наблюдая за тем, как мужчина хватается за голову, и опирается на ближайшее дерево, отводя глаза.
-Скажу сразу, это не мы - одна из теней пару раз пролетела туда сюда, сквозь Сэлинджера и совершила несколько безуспешных попыток схватить его пистолет, каждый раз то, что можно было считать рукой, лишь проходило сквозь металл.
-Их было пятеро, постараешься, может остальных найдешь живыми...
-Может и этого найдешь...
-Без руки что, можно жить?
-Почему нет?
-А потеря крови?
-А если прижечь?
Голоса теней звучали для Ноа словно откуда-то издалека, а отдельные слова распадались и отказывались укладываться в строчки и содержать хоть какой-то смысл. Перед мужчиной у самой упавшей сосны белела в сгущающихся сумерках детская рука. Он еще не проверил, но в том, что вот тут демоны не врали и рука перед ним самая настоящая - был уверен полностью.

[nick]Freddie Townes[/nick][status]сам себе детектив[/status][icon]http://sg.uploads.ru/t/JQAUE.jpg[/icon][ls1]Фредерика Тоунс, 26[/ls1][ls2]экскурсовод, репортер, сотрудник на замену[/ls2]
Она переживала за детей, правда.  Хотела, чтобы они нашлись в целости и сохранности. Даже нет, чтобы они никогда и не пропадали, но раз уж пропали...Тоунс всегда была барышней прагматичной, поэтому и искреннее желание помочь не отделяла от искреннего же желания заработать. Не понимала как это навредит детям, если она двух туристов - парочку из Вермонта на поиски приведет. По всему выходит, это даже помощь, они, ведь, искать детей будут наравне со всеми! Впрочем, Фредерика понимала, что не все в городе такие прогрессивные как она и мыслят широко. Ее инициативам часто не давал проход замшелый консерватизм некоторых ее соседей. К нему она привыкла, почти смирилась и научилась обходить.
Так например, сейчас Чэд и Нэнси были введены в курс дела и четко проинструктированы еще до того, как оказались в лесу, молчать в тряпочку о роли самой Фредди в их здесь, в этом лесу, появлении. Помочь они и правда хотели, разве ж пять баксов с носа за все про все - великая цена?
К тому же без нее, приезжим было бы ничего не понятно, а так им Фредди комментирует, кто тут шериф, кто егерь, на что обращать внимание. Пожалуй, кроме званий присутствующих ничего нового своим полушепотом Тоунс туристам не сообщила, но она умела так перефразировать, что казалось, что девушка просто бездна информации. Отправив  молодоженов к Пирсу, сама Фредерика осталась в стороне. Решила поприветствовать знакомых, собиралась не особо светиться рядом с туристами хотя бы поначалу, ну и, конечно взяла себе минутку наговорить в диктофон свои ощущения, пока не забыла и не нахватала новых по мере продвижения поисков. Кто бы сомневался что все это потом окажется в ее передаче? Для тех кто не смог, побоялся прийти или захотел бы заново пережить события этой ночи. Ну, и для самой Фредди. Событие пусть и ужасное, но для Эшберна значимое, кто-то должен примечать, что да как для истории.
Тоунс одернула курточку, продемонстрировала офицеру свисток и фонарик, которые у нее, естественно, были в наличии свои. Тот лишь ухмыльнулся записывая Фредерику в волонтеры. Как близнецы и Ларри выглядели девушка, конечно, знала прекрасно, но от листовок отказываться не стала из чисто суеверных соображений, если все делать по правилам, ей казалось, и шансы на хороший исход выше.
Это, опять же, от суеверий у нее.
Вообще, она думала, что ребята попросту сбежали из дома, то ли решив заиметь себе на задницы приключений, то ли добавить острых ощущений другим. Ну, знаете, дети и их странная детская логика. Про подобное Тоунс читала неоднократно, но убеждать людей в том, что все на этот раз точно обойдется, не спешила. Начнешь убеждать и сглазишь. А, кроме того, у Эшберна тайн навалом, уж кому как ни ей, об этом знать. С другой стороны, этот Чэд какой-то подозрительный.

Отредактировано Noah Salinger (2019-10-26 21:08:11)

[icon]https://c.radikal.ru/c38/1911/30/942b0480e98d.png[/icon]
Возвращаясь к небольшому, но чертовски ванильному на вид дому, при этом активно поддакивая своей спутнице лживым сочувствием, Фишер вдруг осознал, насколько сильно эта сердобольная старушенция его задолбала. Если бы он только знал, что ее просьба помочь по хозяйству окончится подобным насилием слуха, он бы придумал тысячу отговорок, забив на щедро предложенные ею 50 баксов, и просто свалил восвояси. Но, увы. Поэтому битый час, бегая по ее дому с инструментами, прибивая полки и перевешивая картины, делая перестановку и вынося мебель в веранду, а после обратно с нее под неиссякаемые охуительные истории, он уже на третьем десятке минут почувствовал, как веко на левом глазу принялось нервно пульсировать. За столь небольшой отрезок времени, эта Марта успела рассказать своему работнику буквально всю свою жизнь, то и дело, разбавляя россказни постоянными всхлипами и причитаниями. Адам узнал о ее погибших родственниках, о грубости азиата соседа, который готовит вонючую пищу, чем портит озоновый слой, и о таинственных возвращениях с того света. Благодаря ей же, пока нес продукты из бакалеи, он заочно познакомился и с доброй половиной Эшбёрна, многим из которых здесь, как оказалось, было не место. Извращенец Джон Вульф с лесопилки, совратил местную школьницу. Помощник шерифа Майер, вообще сесксист и домашний тиран. Да и в целом, местные копы все как один неучи и грубияны, которые не способны исполнить свой долг, поэтому в городе и случаются беды одна за другой. А все почему? Потому что над мини стоит женщина! По мнению Марты, Мэдисон стоило семью создавать и стоять у плиты, а не воровать у местных мужчин вакантные должности, тем более сама она с ролью шерифа совсем не справляется. Ведь когда старуха нашла своего любимого кота Кенни дохлым на коврике у порога (закапывать облезлого Кеннета Третьего пришлось Адаму), к ее заявлению отнеслись безучастно. Проигнорировали ее потерю и смерть Кенни, сволочи! Они, видите ли, сейчас заняты и собрались пропавших подростков всем скопом искать. А ведь о былых выходках этих никчемных паршивцев и так весь город наслышан. Наверняка они просто сбежали, дабы перетянуть одеяло внимания на себя. Ведь в их семьях вечный разлад, при котором о подобающем воспитание не может идти и речи. Вот в молодости Марты, все было иначе и бла-бла-бла по новому кругу ада.
Новость о том, что местные и полиция собираются прочесывать к ночи лес, взволновала Фишера. Перспектива пересечься с кем-то из представителей власти, еще и в свете пропажи детей, ему вовсе не улыбалась по ряду причин, потому ускорив шаг, он как можно быстрее окончил бесконечный список намеченных дел. И оставив пакеты старухи за самым порогом, поспешно откланялся.

К моменту, когда Адам достиг дома Браунов, уже смеркалось. По пути сюда он заскочил в небольшой магазинчик, где на честно заработанные деньги и внезапные щедрые чаевые купил себе небольшой походный рюкзак, фонарик, огниво, карту, изотермическое одеяло, бутылку с водой и пару энергетических батончиков. Более того, он не преминул возможностью разузнать, где именно запланирован сбор добровольцев, чтобы зная отправную точку тех, наверняка не столкнуться. А оказавшись в доме, принялся поспешно собирать свои немногочисленные вещи. Постельное белье, нехитрую посуду, предметы гигиены и прочие ненужные в бегах следы своего пребывания, он затолкал в мусорные пакеты и скинул в погреб дома. В новый рюкзак перекочевали все купленные вместе с ним вещи, к которым мужчина предусмотрительно добавил газету и  моток веревки, которую в виде петли обнаружил на одной из потолочных балок, в первый день своего знакомства с нынешним жильем. Не бог весть что, но ничего лишним не будет. Тем более, учитывая свой топографический кретинизм, Фишер был почти на 90% уверен, что назад он вернется не скоро. Если вообще вернется.     
     
Ночной лес встретил своего очередного посетителя, словно затаившийся перед броском хищник, и первое время вокруг идущего было настолько тихо, что он невольно замедлил шаг. Отсутствие хоть каких-либо звуков делало промозглый воздух густым, словно толща воды, и это неизменно сдавливало барабанные перепонки. Голова разболелась в считанные секунды, но поворачивать обратно Фишер не собирался, и настырно продолжил путь в некуда. Дабы не обнаружить себя, он не использовал фонарик, и включал его лишь изредка, чтобы свериться с картой, маршрут по которой уводил его все дальше от города. А примерно на тридцатой минуте пути, ситуация вокруг резко стала меняться. Окружающая путника атмосфера с каждым шагом становилась все больше недружелюбной. В кустах то и дело слышался шелест прелой листвы, будто некие змеи непрерывно преследовали его. В тяжелом и низком небе за все время пути не промелькнуло ни одной птицы, а в местами лысеющих кронах деревьев постоянно слышался стон и гул веток, хотя дуновений ветра пеший не чувствовал. Казалось, лес всеми силами нашептывал ему, что он здесь чужой. Что ему здесь не место. И спорить с подобным Адам даже не собирался, но выбор у него был не велик. Он упрямо шел вперед, даже несмотря на постоянное, неописуемое и невероятно осязаемое чувство, что за ним кто-то следит. Причем как бы мужчина не пытался всматриваться в окружающий его мрак, он не видел ничего, кроме бесчисленных стволов и бесконечных кустарников. Лишь единожды, меж двумя отдаленными деревьями, ему привиделся темнеющий в свете луны силуэт, но стоило лишь моргнуть, как видение тотчас исчезло. Тогда Фишер списал увиденное на свою паранойю и разыгравшееся воображение, которые явно сыграли с ним злую шутку. Ведь он и не догадывался о том, что в дальнейшем ситуация лишь ухудшится.
Спустя еще какое-то время, лес стали наводнять голоса, но в этом не было ни капли мистического. Просто волонтеры и стражи порядка, наконец, приступили к поискам. Свет их фонарей и громкие выкрики детских имен помогали Адаму заранее избегать столкновений, и тем самым все больше загоняли его в непроглядную чащу. Не используя свет, его глаза быстро адаптировались к окружающей мгле, что предавало уверенность в благополучном исходе "прогулки", и вот тут-то загадочный лес вновь внес свои коррективы.

Туман взялся буквально из неоткуда. Густой, словно взбитые сливки, он непроглядной стеной преграждал одинокому путнику путь, зловещими кулисами зависая меж частокола древесных стволов. Обойти его справа не позволяли отблески людских фонарей, а путь слева еще больше отдалил бы Фишера от относительно знакомой местности, потому неуверенно потоптавшись на месте, он все же рискнул идти напролом. И это был опрометчивый шаг с его стороны, ведь стоило только войти в белесые клубни тумана, как ранее затаившийся хищник сделал свой выпад.               

«- Расскажи мне...»

Внезапные, протяжные и едва уловимые голоса звучали отовсюду и неоткуда одновременно. Они были где-то вокруг. Женские или мужские, Адам не мог разобрать. Голоса были бесполыми, если такое вообще возможно, и в то же время они казались настолько реальными, что он испуганно замер на месте. Слова повторялись. Они наводняли собой незыблемое марево вокруг, которое в свою очередь словно ожило. Оно тяжело и судорожно дышало в непроницаемой пустоте, и это дыхание, сотней вдохов и выдохов, то отдалялось прочь, то звучало над самым плечом стоящего в оцепенении путника, издавая протяжный стон.
-  Что за …!? - мозг лихорадочно задавался вопросами, заставляя пойманного в ловушку человека окончательно потерять связь с реальностью.

«- ... Все началось с нее? Расскажи мне... Признайся.»

На сей раз голоса слились воедино, звуча гораздо отчетливей. Туман словно шептал сказанное своим бесполым, змеиным шипением, которое эхом заполняло сознание Фишера.
- Кто здесь!?- не выдержав, мужчина дрожащими пальцами включил фонарь и, впадая в панику, закрутился на месте. Луч света в его руках предавался безумной пляске, но все же исправно выхватывал из молочно-белых клубов тени, которые моментально таяли под силой света. И едва заметив это, брюнет со всех ног рванул прочь. Сейчас он был настолько напуган, что ему было вовсе плевать на копов. Более того, он бы даже обрадовался, встретив на своем путь хоть кого-то из людей в форме, но вместо этого его встретил ствол. Дерево буквально выросло перед бегущим, который со всей дури вписался в него лицом, а после, оглушенный столкновением, рухнул навзничь.   

«- ... Я знаю тебя. Ненависть к сестре поселилась в твоей душе задолго до ее рождения, ведь все дети по своей природе эгоисты, и ты был не исключение. Все твоё маленькое существо бунтовало, когда шли бесконечные разговоры о НЕЙ. Глядя на светящиеся тихим счастьем лица родителей, когда отец нежно гладил выпуклый живот матери, ты трясся от злости и обиды. Нарочно разбитые чашки, оторванные игрушкам руки и ноги, не могли привлечь к тебе такого внимания, какое было уделено ЕЙ, и в один прекрасный момент тебя вдруг осенило: они никогда не хотели тебя!»

Крайние слова болезненным звоном загремели в мозгу и, с силой сдавливая оба уха руками, Адам крепко зажмурил глаза. Он все еще лежал на спине среди прелой прошлогодней листвы. После столкновения с деревом, из его разбитого носа струилась кровь, но он этого даже не замечал.
- Не надо! Хватит! Заткнись!- чеканя слова сквозь до судорог стиснутые зубы, он резко перевернулся и, сделав пару шагов на четвереньках, попытался подняться, но тщетно. Кто-то невидимый резко пригвоздил его обратно к земле, придавливая неподъемной тяжестью меж лопаток, при этом продолжая нашептывать тысячей голосов разом.

«- ... Это осознание своей никчемности давило на тебя с каждым днем все сильнее, заставляя по ночам плакать в подушку, изобретая план мести. Убежать из дома? Отравиться? Выпрыгнуть из окна? Ты уже не знал, как привлечь к себе родительское внимание, а тем временем, появившаяся на свет сестра с лихвой оправдала надежды отца с матерью, в отличие от тебя!»

Упрек вездесущего нечто впился в расшатанное сознание Фишер, словно последний гвоздь в крышку гроба, и еще секунду назад непомнящий себя от паники, он вдруг замер. Не закрывая глаз, он широко распахнул их, отстраненно всматриваясь в туманную бездну перед собой:

С криком придя в себя, Адам испугано подполз к ближайшему дереву и, обхватив дрожащие колени руками, принялся часто и глубоко дышать. Сейчас вокруг него не было и следа от тумана. Ночной лес снова притих, но от этого легче не становилось. Пережитое и увиденное не давало покоя. И если голоса с туманом он хоть как то мог списать на галлюцинации, то от момента из прошлого, он так просто уйти не мог. Ведь это точно был он. Его детство. Мама и сестра Мия, чье имя он теперь отчетливо помнил.
- Я не мог! Я... не мог этого сделать! Господи!- бесконечно повторяя сказанное, Фишер окончательно потерял счет времени. Сколько он так просидел, покачиваясь взад и вперед, словно умалишенный? Десять минут? Час? Сутки? Ответа на этот вопрос он не знал и, не заметив откуда-то взявшиеся на своем запястье часы, с трудом поднялся на ноги. Превозмочь и прийти в себя оказалось не просто, поэтому заторможено подобрав светящий во мглу фонарик, мужчина, выключил его и целенаправленно зашагал куда-то во тьму.

Адам шел неспешно и на удивление уверенно, с каждым шагом ступая все тверже. Со стороны могло показаться, что он видит все встречные буреломы, словно и вовсе не находился во мраке ночи. Он не смотрел под ноги, не прислушивался, не озирался по сторонам и не выбирал троп, словно зная, куда и зачем направляется. Но это было не так. Опустошенный и раздираемый изнутри, он порой останавливался, втягивая полной грудью колкий морозец, и с шумом выдыхал воздух через разбитые ноздри, после чего обычно менял направление своего пути. Не издавая ни звука, в какой-то момент он опасно сократил расстояние меж собой и одним из волонтеров, который отчаянно тараторил слова обращения к господу. Это заставило губы Фишера дрогнуть в неком подобии ленивой улыбки, но задерживаться тут он не стал.
Продолжив свой путь, спустя какое-то время, он вновь остановился. На этот раз он не повторял прежних манипуляций, не принюхивался, а просто стоял столбом, смотря куда-то в сторону от себя. Он словно колебался в выборе: продолжить путь или внезапно свернуть. Но не прошло и минуты, как мужчина все же сменил изначально взятое направление, уходя куда-то в сторону местных болот.

Приближаясь к болотистой местности, ранее уверенный шаг Адама изменился. Он начал спотыкаться и устало дышал, словно только что пробежал длинный кросс, нос болел, а голова его буквально раскалывалась на части от сильнейшей мигрени. В руке у него все еще был фонарик, за спиной грязный от сегодняшних инцидентов рюкзак, а на верхней губе запеклась кровь, которая только сейчас приносила собой дискомфорт. Он не понимал, где именно находился, но  отчетливо помнил злосчастный фрагмент из далекого детства. Ни туман, ни странные голоса не задержались в памяти и, принимаясь растерянно оттирать кровь с лица, Фишер вдруг настороженно вздрогнул. Чей-то пронзительный свист донесся до его слуха откуда-то из окружающей тьмы и, щелкнув переключателем на фонарике, он осторожно двинулся в направлении звука. Померещилось ему или нет, уже не имело значения, ведь находиться один в злосчастном лесу мужчина более не хотел.

Старающегося избежать лишних движений утопающего, Адам издали принял за пень, но едва осознав, что бедолага угодил в пучину болот, нерешительно остановился на месте. Бегая светом луча по пока еще твердой почве под своими ногами, он сделал лишь пару осторожных шагов в направлении незнакомца, а после снял со спины рюкзак. 
- Эй-эй, ты лучше не двигайся вовсе! Просто постарайся спокойно дышать,- повысив голос, чтобы потенциальный утопленник мог его слышать, он достал имеющуюся при себе веревку, ранее не развязанная петля на которой сейчас была очень кстати. Вот только для задуманного спасения длины той чутка не хватало. Поэтому приблизившись к одному из деревьев, брюнет подпрыгнул и с силой одернул на себя одну из ветвей, тем самым ломая ее возле ствола. Что делать и как именно помочь утопающему он понятия не имел, посему действовал так, как подсказывал ему здравый смысл.
Оборвав лишние ветки на раздобытой палке, Фишер принялся с предельной осторожностью прощупывать ею почву перед собой, дабы сократить расстояние до намеченной цели и при этом не угодить в топь самому. Из-за этого ему какое-то время пришлось попетлять, периодически подсвечивая фонариком живой поплавок, дабы убедиться, что тот еще не утоп. Но в конечном итоге, спаситель все же достиг нужного дерева, расстояния от которого вполне хватало, чтобы закинуть веревку.
- Как водица-то? Купаться уже можно?- стараясь хоть как-то отвлечь незнакомца от вполне вероятной смерти, Адам торопливо, но крепко зафиксировал конец веревки вокруг ствола дерева и, размахнувшись, кинул петлю утопающему.
- Аккуратно и без лишних движений надень петлю на себя, и я постараюсь тебя вытянуть. Договорились?

Отредактировано Adam Fischer (2019-11-19 03:03:12)

Все увеличивающаяся толпа топталась перед шерифом, перешептываясь и гудя. Со всех сторон доносились приветствия, местные обнимались, пожимали руки друг другу, будто не виделись годами, а не буквально вчера, или даже сегодня. Откуда-то периодически доносился приглушенный смех, за которым неизменно следовало возмущенное шиканье. Пропажа детей из числа своих – не повод для веселья, но с другой стороны поиски в лесу не то, чтобы редкое явление. Развлечение для старожилов, сродни походу на пикник в кругу друзей.
Кивнув Пирсу, Майер достал из кармана пачку сигарет, осматривая толпу из-под нахмуренных бровей. Сердобольных туристов набралось многовато, так что кому-то придется следить, чтобы не пришлось потом организовывать еще одни поиски. Главное, чтоб не ему…
Легкий удар о запястье и зубы вытягивают сигарету из новенькой пачки, уже второй за сегодня. Щелкает колесо зажигалки, выхватывая на мгновенье из сгущающейся темноты лицо полицейского. Усталость ли это мелькает в скользящих по толпе серых глазах, или вновь отражаются огоньки приглушенного, но никогда не гаснущего до конца пламени злости, зажженного много лет назад?
Сколько раз за последние шестнадцать лет хотелось срубить эти чертовы леса под ноль? Бросить в период летней засухи зажженную спичку, вызывая очередной пожар. Еще одно бедствие ставшее нормой. Сама природа казалось пыталась стереть с лица земли этот проклятый город, устраивая пожары, уничтожая человеческое поголовье, что упрямо плодилось, не желая покидать насиженные места. Город, в котором началась и рухнула жизнь простого амбициозного парня, не сумевшего побороть давление заскорузлой общественности и судьбы.
Форменный ботинок втаптывает окурок в землю, пока Элвин всматривается в черноту леса, ожидая окончания распределения на группы, дёргается губа в пренебрежении, стоит поднять только голову к небу. Как бы ни было бы дождя. В этом городе вечно что-то сыпется с неба. Если не дождь роняет тяжелые токсичные капли на головы горожан, так снег или пепел пушистым покрывалом оседают на крышах и кронах вездесущих деревьев. Кто-то толкает плечом помощника в спину, извиняется торопливо, спеша по каким-то своим волонтерским делам, но Элвин лишь наклоняет голову из стороны в сторону, хрустит позвонками, намеренно отворачиваясь в противоположную от Мэдисон сторону. Хватит с него на сегодня напарников и коллег, пытливых взглядов, осуждения или глупости. Он слишком устал, ему пора в отпуск, а пока хватит и методичной прогулки по лесу.
Крик егерского голоса разносится над поляной, вынуждая всех на секунду замолкнуть, вслушиваясь в слова. Звучит указание к старту его команды и Эл просто делает шаг вперед. Нет в этом действе ни пафоса, ни величия, но полицейский не семенит возбужденно, подобно некоторым туристкам в отдалении, не пропахивает носом землю, ища улики там, где их точно нет. Размеренный шаг в полутора метрах от соседа все больше уводит в лес, Майер скользит внимательным взглядом, покрывая квадрат за квадратом, останавливается через равные интервалы времени и зовет. Зовет и ищет хоть каплю сомнений в том месте, где жила интуиция, но чувствует лишь тишину, все больше склоняясь к мысли, что ищут они напрасно.
Сгущающийся туман скрывает все вокруг, скрадывает очертания, усложняя поиск, но окутывает тишиной, накрывается теплым одеялом. Когда рядом нет никого, кто увидит, можно позволить себе не держать горделиво осанку, смотря на мир сверху вниз, прикрываясь колючей броней, что наросла за годы, что жизнь упорно бросала под ноги грабли, набивая шишки, сбивая мозоли в кровь, но позволяя с годами наращивать поверх заскорузлую корку защиты. Ломается линия прямых плеч, приобретая изгибы, дергается слишком резко след фонарика не земле. Эл выдыхает тяжело, дрожит предательская гортань, пока свободная рука зарывается в волосы на макушке. Все же нужно постричься.
Время тягучими каплями стекает со стрелок старого компаса, стирая границы реального. Есть только лес да туман, что липкими пальцами давно уже не  цепляется за ноги, ласкает плечи, забираясь под воротник, оглаживает по щекам, нашептывая неясно в ночи. Детский крик, как продолжение, тяжелых мыслей, что роятся в голове, Эл замирает в нерешительности, сомневается в реальности на миг, но срывается с места в направлении повторного зова.
Бегать по лесу – занятие не из легких, бегать по проклятому лесу, который вам не рад – заявка на пару разбитых носов. Вновь раздаются призывные крики, мужчины торопятся, просят откликнуться еще раз, чтобы не отклониться от курса. Цепляются ногами за корни, что тянут как будто сразу под землю, отводят в сторону норовящие хлестнуть по лице колючие ветки, но, наконец, вываливаются на поляну.
- Мисс…
Открыв было рот, Элвин щелкнул зубами, будто что-то ударило по подбородку, заталкивая все слова обратно.
- Это Эдди, - ряд острых зубов обнажался уродливой пастью, стоило незнакомке, присевшей возле малыша, открыть рот. Длинные тени от старого фонаря подсвечивали все вокруг странным светом, придавая женщине и ребенку полупрозрачный светящийся вид. Тонкая рука любовно прошлась по детской щеке, оставляя мареновый след на бледном лице. Ужасная улыбка вновь обернулась оскалом, пока женщина осматривала новоприбывших цепким взглядом.
- Ты разве не узнаешь его, Элвин? Это Эдди. Эдди Вальтраут.
Замерев на месте, Майер сглотнул горьковатый ком в горле. Низкий, сладостно чувственный голос. Что-то с ним было не в порядке, голос звучал очень неправильно, от его звука по спине мужчины пробежали мурашки. Он звучал плохо, будто только пытался походить на человеческий. Пытался вспомнить, как должен говорить человек.
Отвести взгляд от будто подернутого дымкой лица практически невозможно. Элвин облизывает нервно пересохшие губы, пытается усмирить дрожащие от бессильной злости пальцы. Быть слабым, безвольным, неспособным сдвинуться с места, что ножом по оголенным нервам. Быть бесполезным, испуганно застывшим копом перед всего лишь какой-то девицей, да еще на глазах у гражданского, да еще и соседа, - выше всяческих сил.
- А, а, а, - женщина качает длинным пальчиком, укоризненно глядя на полицейского, что только подумал о пистолете, не успев сделать даже движения, - Эта игрушка тебе не поможет.
Эдди Вальтраут звучит знакомо, Эл переводит с трудом глаза на мальчишку, всматривается в грязные смутно знакомые черты, покрывается бледнеющими пятнами лицо.
Он узнал его. Одно из первых дел по возвращению в город. Отделение полиции неделями ломало головы, как мог пропасть ребенок, катающийся на трехколесном велосипеде прямо по лужайке у дома средь бела дня. Мать отвернулась всего на мгновенье, достать из духовки пирог, а когда распрямилась, то на лужайке лишь лежал на боку сиротливый велосипед, с все еще продолжавшим вращаться колесом. Его тело так и не нашли, но это точно был он.
- Да, - женщина тянет гласные своим неправильным грудным голосом, от которого в горле скребется наружу крик, прижимает мальчонку к бедру, - Ты узнал его. Ты вспомнил, - темная тень ложится на бледное лицо, скрывая будто тучами лунный лик, лишь провалы на месте глаз горят диким цветом, - ТЫ БРОСИЛ ЕГО!
Крик за гранью возможного бьет по ушам, электрической дрелью вклиниваясь в мозг. Элвин хочет зажать уши руками, но все еще не может пошевелиться, чувствует как из левого уха за шиворот течет обжигающе горячая струя. Клубящийся туман придавал новорожденному июню несвойственную мерзлоту, холодя кончики пальцев, проникая в легкие в тяжело вздымающейся груди. Коп дышит все чаще, собирает по крупицам бусины гнева, выуживая из липкого сиропа навязанного страха. Дело даже не в том, что какая-то древняя баба вздумала командовать первым помощником шерифа, и даже не в попытках навесить на него давнее дело. Невозможность сдвинуться, быть загнанным в чужие рамки, злит с каждой секундой сильнее, Элвин сужает глаза, сверкая темнеющей сталью в неверном свете свечи. Явный знак для тех, кто его знал, что полицейский уже на пределе.
Женщина исчезает на доли мгновений, чтобы вновь появиться перед носом мужчин, кричит как будто обращаясь к обоим. Старинное платье развевается за спиной, идет волнами ткань подола, создает впечатление, что женщина не касается ногами земли.
- Ты бросил его!!!! Ты недостоин этих лесов.
Против воли ладонь опускается на кобуру, отщелкивая крепление, холодная сталь привычно ложится в руку, что целится прямо в лоб МакНамаре. Подобно марионеткам, мужчины дергаются, разворачиваясь лицом друг к другу. Ужас в глазах один на двоих, выплескивается волнами наружу, перетекая из серых глаз в голубые.
- Вы все недостойны. Каждый, вошедший сегодня в наш лес,поплатится за причиненную боль.
Бусины гнева складываются плотной жемчужной нитью, что оплетает запястье. Майер рычит беззвучно, отчаянно пытаясь сопротивляться, выталкивает злостью страх. Сильные пальцы ложатся на курок, мягко вжимая. В последний момент Элвин чувствует намек на чувствительность в кисти, дергает в сторону рукой, оглашая лес оглушительным выстрелом табельного глока.

Выходя из леса уже затемно, они встретились с целой толпой взволнованных жителей. Сэмми по всей видимости сразу понял, что происходит, и потому побежал навстречу, сходу задавая кучу вопросов кому-то из знакомых. Картер сначала замер от неожиданности, но потом тоже ускорился, чтобы поскорее догнать отца. Атмосфера прекрасных выходных сменилась напряжением, и стоять в стороне в ожидании его возвращения мальчишке было откровенно говоря страшно.

- Хорошо, я с Вами. - Донесся до Клейтона голос отца. Не обращая внимания на сына, мужчина спешно скинул с плеч рюкзак и достал оттуда походный фонарь.

- Я тогда отведу мальчика домой... - Заметила миссис Стоун, живущая в паре домов от Клейтонов, поежившись от холода. Она протянула ему руку, но Сэмми возразил. Настолько резко, что Картер сам испугался... Тогда он подумал, что отец почему-то был зол на соседку или просто ее недолюбливал, и лишь через десяток лет до Картера дошло - то была глупая идея мужчины, который легко поддается эмоциям. Осуждать Клейтона-старшего он не смел даже теперь, ведь когда у кого-то пропадает ребенок, последнее что хочет родитель - это расстаться со своим. Он взял отца за руку, и толпа, постепенно рассредотачиваясь, направилась к лесу.

Клейтону было семь. И очень холодно.

* * *

То, как воспоминания могут иногда влиять на восприятие людьми настоящего - это странно. Тем осенним вечером ему было холодно, и вот теперь парень внезапно тоже стал замерзать. Воспоминание оказалось сильным, вызванным и поддерживаемым не только царившей вокруг схожей атмосферой, но и приветственным рукопожатием Джейсона. Смешно, но пожав его ладонь, да и просто стоя рядом с ним, Картер чувствовал себя ребенком. Для подростка, считающего себя уже взрослым и серьезным, это было не самое приятное чувство, но откинуть его оказалось не так просто, как хотелось бы. Неловко переминаясь с ноги на ногу, он поздоровался с подошедшим Дэвидом. Айви задала ему пару вопросов, но и на те он ответил как-то невпопад.

"Поскорее бы уже инструктаж..." - Да уж, в лесу ему точно будет не до этих идиотских мыслей. Там все серьезно. Там ему придется сосредоточиться. К тому же, ожидание было невыносимым... тогда, крепко держа его руку в своей, отец говорил: "Поиски нельзя откладывать, ведь каждая минута на счету и может стоить кому-то жизни". Будь он жив, он бы наверняка не дожидался. Сэмми Клейтон уже был бы в лесу. Ну или в крайнем случае, уговаривал бы шерифа поторопиться.

Наконец-то время настало. Картер, будучи новичком в данных мероприятиях, внимательно выслушал все важные речь шерифа и егеря, но даже он не услышал толком ничего нового. Тем не менее, все предусмотреть на инструктаже невозможно, и оказавшись в группе с Джейсоном, Айви и Дэвидом, он тихо порадовался, что рядом будут знакомые лица. Ну и конечно же тому, что процесс наконец-то сдвинулся с мертвой точки.

Свистки, фонари и наспех распечатанные листовки. Справедливости ради, рассматривая последние в свете фонарика, парень понял, что они пугают его куда сильнее, чем сам Эшбёрнский лес. Распечатанные наспех на старых принтерах фотографии казались безжизненными, непропечатанные местами линии добавляли какого-то сверхъестественного колорита. Лес же в темноте, конечно же, казался более недружелюбным, чем обычно, но доносящиеся отовсюду оклики людей и мерцающие то тут, то там отблески фонарей создавали атмосферу беспокойства, но никак не страха. Богатое воображение парнишки то и дело создавало из теней образы фантастических монстров, но царящем вокруг оживлении им не удавалось закрепиться в его сознании и превратиться во что-то ужасающее. То и дело окликая потерявшихся ребят по именам, Картер продвигался вперед, оглядываясь по сторонам в поисках хоть чего-нибудь важного и стараясь не упускать из вида остальных членов поискового отряда.

Однако вокруг не было ничего примечательного, только лес.

Несмотря на это, Клейтон верил, что это все не бесполезно, и мальчишек они найдут. Похвальный оптимизм, конечно, но... пустой. Хотя, справедливости ради, десять лет назад все закончилось успешно. И почему сейчас должно быть хуже? Об окровавленном ноже и прочих знаках, говорящих, что дети не просто заблудились в лесу, он старался не думать.

Подозрительный шум с той стороны, где шел Джейсон, привлек внимание Картера, и тот прошелся вокруг мужчины светом своего фонаря. Судя по всему тот что-то или кого-то обнаружил, и парень не стал дожидаться приглашения, а просто приблизился. Шорох под его ногами заставил парня направить фонарь туда, и в свете что-то будто бы блеснуло. Что-то светлое, явно выделяющееся на фоне земли. Понимая, что это что-то важное,  Клейтон поднес ко рту свисток, готовый подать какой-нибудь сигнал, и только теперь разглядел, что конкретно было перед ним.

- Oh, shit... - Выдохнул он себе под нос, отступив на шаг назад. Его взгляд быстро пробежался по остальным, но тут же вернулся к лежащему перед Джейсоном мужчине и детской руке, что тот держал. Парню стало дурно, к горлу подступил ком, а в разбушевавшемся в его груди огне паники исчезла последняя капля его оптимизма. Отвернуться у него уже не получалось.

В голове Картера раз за разом проигрывались полученные ими инструкции: два свистка— вы нашли следы детей, три — нашли детей. Но то, что он видел не подходило ни под одну категорию, но в то же время подходило под обе. Если бы не это, то рациональный взгляд на ситуацию заставил бы его не просто свистеть, вызывая подмогу, но и тянуться в рюкзак, где был припрятан отцовский охотничий нож... пока этот странный мистер не поднялся. А то кто знает?

Томас не раздумывал ни секунды, когда шериф Мэдисон объявила сбор на поиски в лесу. Мать всё ещё охала, причитая о том, как жестока бывает эта жизнь к самым беззащитным и слабым, и что одному только богу известно, какое горе переживает сейчас несчастная Зоуи, понятия не имея о том, где теперь её мальчик, жив ли он, и увидятся ли они снова. Томас и сам видел, что соседка едва ли не лишилась рассудка от горя. Когда он вернулся после допроса на ярмарке, проводив домой Дану Хеллберг, как и велела шериф, миссис Смит буквально набросилась на него у ворот дома. Повисая на плечах патрульного всей своей тушей, она рыдала, то и дело вытирая раскрасневшиеся, опухшие глаза и размазывая по щекам вчерашнюю тушь, стонала и ревела, умоляя рассказать о том, что удалось выяснить полицейским, нашлись ли следы её ненаглядного малыша, и есть ли надежда на то, Ларри жив и здоров. Разрываясь между жалостью и отвращением, Томас сдержанно объяснял женщине, что за дело взялись лучшие офицеры, но никакой точной информации пока ещё нет, и рано делать выводы. Во всяком случае, сегодня вечером организуют поиски, и он, конечно же, будет там, и никто не станет скрывать от родственников вновь открывшиеся обстоятельства, если таковые вдруг обнаружатся.
Собираясь присоединиться к поисковой группе, Харрис всё ещё думал о том, что Ларри Смит, маленький ублюдок и начинающий садист, не упускавший ни единого шанса продемонстрировать окружающим свое мнимое превосходство, возможно, и впрямь получил по заслугам. Какие бы обстоятельства ни задержали его той ночью, не дав вернуться домой, это должно будет стать уроком - для самого Ларри, если он ещё жив. Смерть мальчика, по мнению, Томаса была бы куда худшим исходом, и не только потому, что несчастная миссис Смит тогда окончательно свихнется от горя, но и потому, что невинный, на первый взгляд, ребёнок, ставший жертвой обстоятельств, неминуемо превратился бы в мученика в глазах горожан. Смерть хороша тем, что смывает грехи, позволяя нам думать о покойниках куда лучше, чем они заслужили того при жизни. Впрочем, очень возможно, что смерть Ларри Смита очень многих убережёт от встречи с ним в будущем, когда маленький садист подрастет и масштаб его злодеяний будет куда более велик, чем просто издевательства над животными. Да, Харрис совсем не жалел паренька, хладнокровно и даже цинично рассуждая о его судьбе, и всё же готовился к поисковой операции со всем тщанием. Потому что закон, есть закон, как бы высокопарно это ни звучало.
Лес встретил прохладой и десятками сосредоточенных взглядов. Томас с гордостью смотрел на офицеров и простых горожан, собравшихся сегодня, чтобы исполнить свой долг перед обществом и друг перед другом, и был счастлив узнать, что идёт на поиски в одной группе с шерифом Мэдисон. Считая это для себя огромной честью, он со всем вниманием выслушивал инструктаж и изучал на карте определенный для их отряда квадрат в лесу, надеясь быть сегодня максимально полезным - не для того, чтобы выслужиться и получить пару очков в глазах начальства, а потому, что всё это и было истиной целью: служить и защищать. Пусть даже во благо таких ублюдков, как Ларри Смит.
Группы расходились одна за другой, спины мелькали между древесными стволами, голоса удалялись вглубь леса, рассредотачиваясь, и патрульный Харрис вооружился фонариком, ступая на узкую лесную тропу и подсвечивая себе дорогу. Билли Мэдисон шла впереди, и Томас привычно держался за спинами остальных, стараясь не привлекать к себе особенного внимания. Ему казалось, что инцидент с цыганкой сегодня утром на ярмарке и без того слишком уж выделил его в глазах шерифа и Майерса, а патрульный совсем не привык быть в центре событий. И теперь он шёл позади, держась чуть правее от лесной тропинки, то и дело поглядывая на остальных, и все больше всматриваясь в лесной сумрак тёмной летней ночи. Воспоминания о цыганской ведьме, фактически назвавшей его мертвецом, вызывали неприятное чувство тяжести где-то в желудке, и Томас хмурился, стараясь убедить себя в том, что слова злобной старухи - просто слова. Не привыкший к работе и честной жизни, кочевой народ только и умел, что трясти подолами и трепать языком - все знали, что веры золотозубым бродягам нет, они давно уже снискали славу бессовестных лжецов, так что всё сказанное в сердцах противной старухой, скорее всего, просто бестолковый трёп. Но слова, как назло, впечатались в память Харриса накрепко, и теперь, шагая между соснами и прислушиваясь к звукам вокруг, патрульный никак не мог выкинуть их из головы. Размалеванное морщинистое лицо так и стояло перед глазами, и эта жутковатая фраза: "Он уже покойник, от запаха смерти трудно избавиться" свербила в сознании, тревожа и раздражая, как муравей, заползший за ворот в знойный день.
Томас Харрис, конечно, храбрецом не был, но считал себя образованным и разумным человеком, а потому со всей искренностью пытался убедить себя в том, что цыганка просто пугала его. В самом деле, какая опасность могла угрожать простому патрульному в таком маленьком городке, как Эшбёрн? К серьёзным делам его не привлекали, врагов среди местных у него, конечно же, не было, разве только эти цыгане... Он помнил двоих чернявых ребят, словно из-под земли выросших тогда за спиной старухи, но разве допустят они такую глупость, чтобы связаться с полицейским? Ведь табор приезжает сюда дважды в год, а цыгане не дураки и не станут наживать себе проблем на ровном месте. Всё это было очень логичным, и всё-таки Томас боялся. И то ли темнота сейчас добавляла неуверенности, то ли напряжение прошедшего дня давало о себе знать, но с каждым шагом, углубляясь в чащу, Харрис всё яснее чувствовал, как страх змеёй заползал под кожу, холодной лапой сжимая внутренности и вгрызаясь, кажется, в самые рёбра.
Патрульный остановился, чувствуя, как бешено колотится в груди сердце, и как взмокла спина под кителем. Он мысленно отругал себя за впечатлительность: надо же так напугать самого себя на ровном месте, и шумно выдохнул. Осмотревшись и поняв, что сильно отстал от Мэдисон и остальных, Томас поспешил было следом, как вдруг услышал хруст веток справа - словно животное неосторожно ломилось в чащу через кусты. Патрульный замер на мгновение, разрываясь между тем, чтобы догнать офицеров, или идти на звук, но голоса и шаги всё удалялись, и, повинуясь желанию не казаться трусом, хотя бы самому себе, Харрис тихо чертыхнулся и свернул с тропы.
Узкий пучок фонарного света бегло метался по кустам, не давая Томасу толком рассмотреть местность. Хруст все ещё слышался откуда-то спереди, теперь патрульному казалось, что он слышит человека, и несколько раз а полумраке как будто мелькнула чья-то спина, но разглядеть всё не удавалось. Нервно облизнув пересохшие губы, Харрис снял с пояса пистолет, чуть ускоряя шаг, и теперь шёл, перехватив фонарик в левую руку и целясь куда-то перед собой. Он почти не слышал теперь голосов офицеров, прекрасно понимая, что сошёл с маршрута, и пот градом бежал по его спине, но Томас не останавливался. На долю секунды всё стихло, а когда хруст веток вдруг раздался откуда-то из-за спины, и патрульный обернулся, наугад выхватывая фонариком чьё-то вытянутое, смуглое лицо, обрамленное засаленными черными кудрями, звать на помощь или отступать было поздно: что-то остро вошло между левыми ребрами со спины, и Харрис отшатнулся, инстинктивно выжимая спусковой крючок. Раздался выстрел, в пустоту, бесцельно, и Томас почувствовал новый удар, на этот раз спереди. Фонарик покатился по земле, во мраке замелькали смеющиеся лица, чьи-то руки бесцеремонно закружили его, раскручивая, и патрульный, оглушенный болью и собственным выстрелом, повалился на землю, ломая кусты и сухие ветки.
Внутри булькало и клокотало, пробитая печень истекала кровью, и патрульный наугад возил по поясу дрожащей рукой, стараясь нащупать рацию, но пальцы не слушались, всякий раз проскальзывая мимо. Дыхание перехватило от ужаса - он знал, что умирает, и услышав голоса офицеров, звучавшие теперь всё ближе, изо всех сил старался не умереть прежде, чем в последний раз увидит шерифа. Цыгане провели его, как мальчишку, он всех подвёл, и чёртова старуха сама исполнила своё предсказание. Его убийцы уже скрылись в лесной чаще, кажется, где-то вдалеке прозвучал ещё выстрел. И последним, что патрульный Харрис увидел перед смертью, действительно было лицо Билли Мэдисон. Во всяком случае, несчастный успел убедить себя в этом.
[nick]Tomas Harris[/nick][icon]http://sh.uploads.ru/RgwTE.jpg[/icon][ls1]Томас Харрис, 26 лет[/ls1][ls2]патрульный полиции Эшбёрна[/ls2]

Лес был такой же неотъемлемой частью их жизни как поход в церковь каждое воскресное утро. Да он внушал страх на каком-то подсознательном уровне. Но спроси каждого из обитателей их городка и вместо ужасов пережитых в этом лесу, казавшихся при свете дня не более чем игрой воображения, они вспомнят как в ночь отсеченных голов напугали Джимми Брауна там что он обделал штаны, вот уж запашок шел от него! Даже Билли повидавшая за свою недолгую жизнь разного странного дерьма, в первую очередь вспоминала исключительно хорошее. Например, о том, как они с сестрами играли в прядки в этом самом лесу. Как в восемь она на зависть всем своим друзьям мальчишкам забралась на самую высокую в округе пихту, в ней было всей триста футов, по крайней мере ей тогда так казалось.  Жители Эшберна любили и гордились своими лесами, но также, ненавидели и опасались вот такой парадокс. Сам лес, эта темная громада в глубинах которой иногда мелькали горбатые тени, а от хвои несло железом и кровью отвечал своим обитателем взаимностью. Сегодня он явно пребывал не в самом человеколюбивом расположении духа. Билли поняла это как только вступила под его своды. Тьма сгустилась мгновенно и даже свет фонарика не мог рассеять её до конца.  Женщина оглянулась на свою группу, среди которой не было ни одного добровольца или человека со стороны. Только люди из управления, те кто знал и видел, те кто способен был в случае чего принять необходимые меры и разумеется не сболтнул бы лишнего.
Местность для поисков была не самой лучшей, хвойные деревья в некоторых местах стояли настолько близко что между ними не протиснулся бы и ребенок. Поиски затрудняла и сильная заболоченность, не говоря уже о непролазных буреломах. Пожалуй, одно из самых худших мест для того чтобы в нем потеряться. Плохое место в плохой день. Шансы на то, что они найдут подростков живыми стремительно, приближалась к нулю. Мысленно Мэдисон уже обдумывала, то что скажет безутешным матерям. Ей придется выслушать истерики и причитания, стойко вынести обвинения в собственной некомпетентности и угрозы. Все это уже было раньше и непременно повторится в будущем. В первое время, когда она только вступила в должность угрозы, пугали её, казалось еще одно плохое известие и доверие общества будет утрачено окончательно, а шерифская звездочка перекочует на грудь кого-то более подходящего. Через два года, несмотря на все угрозы, Билли Мэдисон снова избрали шерифом. Иногда, как сегодня утром ей даже хотелось, чтобы должность, а главное ответственность отдали кому-то другому. Жаль, что у шерифа, пока еще шерифа, не было уверенности в том, что со снятием полномочий люди перестанут стучать в её дверь. Ведь как это не печально в большинстве случаев именно она находила потерявшихся. Лес с радостью подкидывал ей останки тел, а иногда и живых людей, но скрывал ту единственную кого она по-настоящему хотела найти.  Вот такая веселая игра, с шерифом одна, с мэром другая, а для туристов и вовсе что-то новое.
Мэдисон вытащила из-за пазухи термос с кофе. Черный и густой словно деготь он был сдобрен изрядной долей виски. Без этого здесь никак. Алкоголь как это ни странно позволял сохранить рассудок ясным, отсекал страх и конечно делился пусть обманчивым, но теплом. Оно разлилось по горлу, стоило ей сделать первый глоток.  Шорохи вокруг стали значительно тише, шепотки, шуршащие на самой границе сознания и вовсе утихни.
«Вот теперь можно и поработать» - Подумала шериф, проводя лучом фонарика, который в густой тьме, выглядел словно лазерный меч из того фильма на который они с Арчи Тейлором ходили обжиматься. К слову фильм в конце концов оказался гораздо интереснее чем попытки парня залезть рукой под её кофточку, чтобы пощупать грудь. Тогда Мэдисон ещё верила в то что она должна выйти замуж и завести детей. Теперь же она благодарила бога за то, что так и не обзавелась семьей. Такую ответственность она вряд ли бы потянула.
Группа углублялась все дальше в лес. Под ногами похрустывала прошлогодняя хвоя, изредка тишина нарушалась голосами полицейских, которые звали детей затем на минуту все замирало. Люди напряженно вслушивались, надеясь услышать подростков. После одной такой паузы кто-то, кажется Пирс высказался о том, что, если они не найдут этих недоносков, никто кроме их мамаш плакать не станет. Повисшее после этого неловкое молчание, заставило Билли остановится и повернуться к коллегам.
- А ты думаешь по тебе станет кто-то плакать? – Грубо спросила она, направляя луч фонарика прямо парню в лицо. Пирс лишь пожал плечами, он был молод и считал, что плохие вещи могут произойти с другими людьми, но не с ним. Мэдисон лишь покачала головой, не став с ним спорить.
«А кто будет плакать по мне?» - невольно задумалась женщина. Уж точно не старшая сестра, она разве что промокнет сухие глаза платком и пошлет цветы. Мишель? Но она так далеко и в последний раз они созванивались на Рождество. Возможно для этого и стоило заводить семьи, чтобы тебя было кому оплакать после смерти, ну или хотя бы оплатить похороны. Вдалеке послышался свит, пронзительный, но всего один, похоже кто-то опять потерялся.
- Эй, а где Харрис? - Удивился кто-то из ребят, позади. Поначалу она проигнорировала этот вопрос, как будь он скользнул мимо, но мозг зацепился за знакомую фамилию. Мэдисон еще успела удивиться о каком таком Харрисе спрашивают, ведь она была уверенна что патрульный, сейчас подает бумажные платочки несчастной Зоуи.  Ведь должен? Словно в ответ лес огласил звук выстрела. Странное дело, но деревья исказили звук, и непонятно было откуда он доносился. Полицейские выхватившие оружие растеряно оглядывались по сторонам.
- Туда! – Наконец решила Билли показывая назад и влево. Логично было думать, что Харрис, если это был он отстал и потерялся. Наверняка застрял в болоте или испугался какой ни будь местной живности. Ломая ветки и не заботясь больше о тишине, люди двинулись назад и даже не среагировали на два свистка, а затем еще два, прозвучавшие с другой стороны леса. Мэдисон на ходу вытащила рацию, нажала на кнопку собираясь потребовать отчета о ситуации, но вместо обычного треска услышала лишь глухую тишину. Рация сдохла в самый неподходящий момент. Помянув мэра и то место куда, он может засунуть свою экономию, женщина рванула дальше, чувствуя, как сбивается дыхание и колит в боку. Они чуть не пробежали мимо тела, кто-то даже умудрился о него споткнуться.
- Мать его, это же Томми! – Выругался один из офицеров, тот самый который споткнулся и сейчас отряхивал налипшую на ладони хвою. Шериф упала на колени рядом с телом.
- Жив. – Выдала скорее машинально, чем, для того чтобы сообщить об этом окружающим. Парень хрипел и истекал кровью. Пирс выхватил свою рацию и истошно закричал в неё о том, что офицер ранен и им нужны медики. Остальные, более опытные полицейские бросились к раненому, надеясь, что смогут продержаться до прихода помощи.
- Эй, парень посмотри на меня! – Одной рукой шериф приподняла голову, второй попыталась зажать рану.  Взгляд Томаса был расфокусирован и не реагировал на свет, по крайней мере его зрачки не сузились, когда один из офицеров направил на него луч своего фонарика. Хрипы резко прекратились, а глаза патрульного закатились. Дыхания не было, как и пульса. Никто из них не был медиком, но знал что нужно делать в такой ситуации: искусственное дыхание и массаж сердца.  Помощь пришла только через пятнадцать минут, когда стало ясно, что ничего для парня уже сделать нельзя. Отступив в сторону и дав ребятам выполнить свою работу, женщина оперлась рукой о дерево, зарывшись пальцами в мох на его стволе. В голове теснились мысли одна страннее другой. Как она могла пропустить Харриса, когда они с Эриком Джонсоном составляли списки групп, более того не заметить его в своей собственной группе которую утверждала лично? Шериф тряхнула головой, пытаясь вспомнить. Начиная сомневаться в себе убеждать в том, что имя было. Где-то рядом раздался шорох и хихиканье, в луче фонарика на миг мелькнуло что-то рыжее, совсем как волосы той чертовой куклы из зеркального лабиринта.
«Я выигрываю, ты выигрываешь. Ты выигрываешь, я выигрываю» - Разнеслось далеким эхом прямо в её голове.
- Эй, Билли. – голос Гаррета раздался совсем рядом, заставив её вздрогнуть. Мужчина подошел близко, встал между ней и медиками. – У парня ножевые ранения. – Понизив голос сообщил он.
- Знаю. – Довольно грубо отозвалась шериф, борясь с чувством вины. Она считала, что несет ответственность за всех своих ребят, а теперь один из них отправится не домой, а в холодильник местного коронера.
- Я слышал, что на ярмарке дела пошли не очень. Все слышали, что старуха обещала Томми. – Продолжил офицер. Мэдисон совсем не удивилась, что он в курсе утреннего инцидента. Слухи в Эшбёрне распространялись гораздо быстрее пожара 1811 года.
- На ярмарке остался кто-то из наших? – Спросила гораздо тише Билли. Гаррет кивнул и потянулся к рации. Нужно было узнать, где находятся цыгане и не проявляют ли какой ни будь подозрительной активности. Вроде бы старуха говорила, что они уйдут сегодня ночью. Что ж им придется задержаться. Желая вернуться назад к остальным, женщина повернулась и почувствовала, что её что-то держит.  В свете фонарика за её ладонью, той самой которой она опиралась о дерево тянулись тонкие полупрозрачные нити.  Нещадно порвав их Мэдисон отступила назад, сжала несколько раз руку и внимательно осмотрела её, машинально отметив, что на ней до сих пор осталась кровь Томаса.
- Чертово место. – Сжав губы в тонкую линию выплюнула женщина, темнота ответила её новым взрывом еле различимого смеха.  Повернувшись она направилась к группе, дойдя до которой поинтересовалась не передавали ли никакой информации о, детях.  Двойной звук свистка слышали все. Получив отрицательный ответ попросила рацию у одного из полицейских, но прежде чем получила желаемое, её собственная рация которая еще пол часа назад казалась неисправной, ожила и запищала.

Строя города, заводы, магистрали, люди думают, что покорили мир, оседлали старушку планету, подобно ретивому ковбою на родео, и все им подвластно. Все, что не поддается объяснению, подлежит уничтожению, все, что пугает, следует просто убрать с глаз долой, вытолкнуть за пределы тщательно выпестованных границ "нормального". Но что есть норма? Идущий по лесу человек с фонарем, настойчиво светящимся в ночи, не есть норма, для ищущей пропитания совы, что отворачивается от непривычно яркого света, срывается с ветки, негодующе ухая в потревоженной тишине. Ночной эшбёрнский лес ревностно стоял на страже границ своего понимания слова "норма". Терпеливо выталкивал прочь странных двуногих животных, что упорно плодились с каждой сотней лет все интенсивней, наблюдал, разворачивал, как детей, пытался припугнуть, вразумить, но все было тщетно. В погоне за прибылью, люди рубили его деревья, бездумно клеймя Лес своей собственностью, убивали его обитателей, не ради выживания, а ради потехи, азарта, удовлетворения извращенных идей. У каждой чаши терпения есть края, и за сотни лет чаша леса начала переполняться.
- Нет!
Выстрел из табельного глока бьет по и без того звенящим перепонкам, звучит оглушительно в разом повисшей тишине, но прогоняет видение, будто и не было ничего вовсе. Элвин подается вперед неосознанно, словно убрали невидимую стену, что не давала шевельнуться, и оседает мешком на влажный от ночной росы мох. Колючий воздух обжигает гортань, мужчина  хватает ртом лесную сырость, ощущает себя пловцом, нырнувшим слишком глубоко. Пальцы скребутся по шее, где еще недавно чувствовалась текущая из уха кровь, но не окрашиваются красным, лишь ледяной пот и кусочки призрачной паутины, что тает прям на глазах. Что за чертовщина вообще происходит в этих лесах?
- Лиам, - охрипший голос отказывается говорить, все еще будто держит что-то за кадык, заталкивает слова назад. Сосед издает звук похожий на смех, значит живой. Слава Богу.
На поляне пусто, даже туман, преследовавший мужчин последние пару часов, растаял или спрятался за кустами. Кое-как встав на колени, Эл огляделся. Ни следа странной девицы с ребенком. Буквально. Ни одна травинка не хранила следы поступи двух человек. Этого просто не может быть.
- Ранен? – просто не думай. Делай то, что привык, инструкции, что вбиты годами службы, - Куда?
Пес предупреждающе рычит, но позволяет приблизиться к пожарному, подползти, подтаскивая сведенные судорогой ноги.
- Прием! Алло! База! Мэдисон! - рация только тихо шипит, но Элвин зовет пару раз, хоть кого-нибудь,  - Бесполезный кусок дерьма, - желание отшвырнуть вечно не работающий пластик глушится рациональностью, потом ведь не найдет это место точно и придется сперва отчитываться перед Билли, а затем и перед мэром, - Мужик, я…
Как сказать человеку, в которого только что выстрелил, глядя прямо в глаза, что это был на самом деле не ты? Стечение обстоятельств, не больше. Не толкни Лиама пёс, удалось бы отвести-таки руку достаточно далеко? Или это была только иллюзия движения, и пуля попала бы пожарному прямо меж глаз? Или наоборот, не вмешайся Шерлок, все остались бы целы? Липкими щупальцами сомнения прилипали к рукам, замедляя движения, отвлекали, вынуждая облизывать пересохшие губы, оглядываться на каждый шорох, тревожащий на грани слышимости человеческого слуха.
- Ты, эм, - хмыкнув, коп снял захваченную предусмотрительным пожарным аптечку с пояса и принялся оказывать первую помощь, - Ты тоже это видел? Я не собирался…
Простая работа позволяет структурировать собственные мысли, сконцентрироваться на руках, что стягивают с пострадавшего куртку. Стараясь быть максимально осторожным, полицейский вспорол мокрую от крови футболку. Пуля прошла навылет, оставив за собой зияющий провал, изрыгающий сгустки тягучей крови, что казалась практически черной в неверном свете валяющихся на земле фонарей.
Элвин бросает быстрый взгляд на светящийся в темноте фосфоресцирующий циферблат часов. Сколько они сюда шли? Часа два? Три? Казалось, брели целую вечность. Как быстро удастся доставить МакНамару назад, в цивилизацию и к врачам? Одинокий голос свистка эхом отражается от деревьев, но не слышно вокруг никого, ни голосов волонтеров, ни ответного свиста.
- Я, конечно, не Тайлер, но выбора у нас не много, - Элвин пытается говорить размеренно, шутит неловко о своем весьма паршивом умении накладывать повязки, но выбора-то действительно нет, - Порядок? Встаем.
Хотя лето и началось, но ночной воздух давил сыростью, холодил кожу, стоило адреналину ослабить свой бушующий в крови поток, вызывая озноб. Набросив на плечи полуголого Лиама куртку, Майер собрал быстро вещи и, сверившись с компасом, закинул руку товарища себе на плечо, поддерживая.
- Давай, потихоньку. Хороший у тебя пёс, умный, не то, что наш лопух. Расскажешь откуда такой?
Разговор ни о чем, лишь бы не говорить о том, что случилось на поляне, не давать Лиаму проваливаться в себя. Лицо Эдди преследует на периферии зрения, исчезает, стоит перевести взгляд. Элвин свистит периодически в свисток, обозначая, что они отбились от группы, что им нужна помощь, упорно ведет соседа назад через те же леса и болота. Каждая кочка непреодолимое препятствие для с трудом передвигающихся ног. Приходится огибать болотистые места, двигаться на чистом адреналине, но лишь увеличивая расстояние до цели. Да почему ж не работает чертова рация-то?
- Далеко мы с тобой забрались, а? Кофе хочешь, еще вроде не должен остыть?
Посадив мужчину на поваленный дуб, Элвин тяжело привалился рядом. Он не дойдет, не сможет. Слишком далеко они забрались, слишком тяжелая ноша из пожарного, что спотыкается все чаще, проваливается в обморочную темноту, вынуждая делать привалы. Как хочется спать. Майер снова свистит, щелкает кнопками рации, но слышит лишь далекую волчью песнь уходящей луне. Сытую, довольную песнь. Глаза закрываются сами собой, мужчина моргает, понимая, что подвис, наблюдая за покачивающейся стрелкой компаса. Надо двигаться дальше. Просто идти, пока не кончатся силы совсем.
- Знаешь, - пот течет в три ручья, но все равно холодно. Очень хочется пить, - Мне, пожалуй, придется сделать тебе скидку на арендную плату на этот месяц. Раз уж моя пуля отправит тебя на больничный, то будет нечестно, брать с тебя деньги.
Два фонаря уже отказали, и они их бросили просто в лесу, благо запасливый Лиам взял с собой три. Предпоследний фонарь мигает в предрассветных сумерках, но мужчины пересекают какую-то видимую только лесу границу, вздрагивают от неожиданно зашипевшей рации, птичьих голосов и встающего за кронами деревьев солнца.
Ну, наконец-то.
- Смотри, мы почти добрались!
Тяжело выдохнув, пожарный опять отключился, утягивая полицейского за собой на влажную от росы землю.  Элвин рычит в шипящую рацию, проверяет аккуратно насквозь промокшую перевязь, убеждает приятеля, что уже почти все, осталось немного, свистит из последних сил. Отпуск? Да ему нужна пенсия уже, а не отпуск.
Время тянется бесконечно. Потрескивание слабого костерка да теплый бок сенбернара убаюкивали истощившийся организм. Беверли, наверное, еще спит. Интересно, а что делает Адам? Свисток в зубах издает предсмертные хрипы при каждом выдохе, полицейский трет глаза, окликая периодически друга, старается поддерживать очередной разговор ни о чем, перемежая зевотой. Неумолимая стрелка часов переваливает за отметку бодрствования вторых суток. Казалось бы, он уже полтора месяца спит раз в три дня, пора бы привыкнуть к такому режиму. Приближающиеся голоса кажутся галлюцинацией, но встрепенувшийся пес лает призывно и Эл напрягается, кричит в ответ, пытаясь встать на ноги.

- Я в порядке, - дежурящий на месте сбора медик, захлопывает дверцу врачебной кареты, пытается убедить в необходимости тоже проехать на станцию, - Я сказал, я в порядке.
Рыкнув, Эл отмахнулся от медбрата, что, пожав плечами, пробубнил что-то и, запрыгнув в машину, умчался в рассвет. Странно, машин было две. Кого-то уже успели госпитализировать? Надо присесть, перевести дух. Просто нужно поспать и восстановить силы. Он будет в порядке.
Тяжело опустившись на пень, имитирующий скамейку, полицейский уперся локтями в колени и провел руками по лицу. Усталость, подобно голодной собаке вновь накинулась, стоило закрыть на мгновенье глаза. Боже, еще теперь столько отчетов писать. Мокрый нос сунулся промеж пальцев, обеспокоено тычась и привлекая внимание. Сил после таких приключений и долгого дня совсем не осталось, но Эл все же разлепил глаза, с трудом распрямляясь.
- Да, Шерлок, сейчас отвезу тебя домой. С Лиамом все будет в порядке. Сейчас, только узнаю, как в целом продвигаются тут дела.
Пачка сигарет манит, мелькая меж пальцев, обещает толику расслабления, но Элвин продолжает медленное вращение, смотрит потухшим взглядом в никуда. Если закурить, то станет только еще хуже. Кто-то трогает осторожно под локоть, тянет вверх, побуждая подняться. Майер скользит мутным взглядом, но фокусируется с трудом, видит вновь лицо Эдди Вальтраута и отшатывается из последних сил.
- Я не бросал тебя, слышишь?! Я искал тебя!
- Все хорошо, пойдем. Ты устал, - Гаррет отдирает легко ослабевшие пальцы, что упорно цеплялись за ворот формы, отводит руки друга, приобнимая, и ведет к машине, на ходу подавая сигналы оставшимся немногочисленным коллегам, что он скоро вернется.
- Я искал тебя, правда…
- Я знаю, знаю, пойдем домой. Все завтра.