 |
Ashburn: the troubled town |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Ashburn: the troubled town » Прошлое » Гори оно синим пламенем
[02.05.92] Гори оно синим пламенем
Преамбула:
Билл, Беверли, Лекс, Элвин
В первые мая друзья и соседи традиционно собирались на барбекю у семейства Денбро. Майеры не стали исключением в этом году, явившись с пивом и пирогом.
Резюме:
--
Отредактировано Bill Denbrough (2019-09-29 21:38:48)
Сколько Билл себя помнил, в его семье лето начиналось с традиционного барбекю в начале мая, на которое родители приглашали друзей, коллег и соседей. Дети бегали, предоставленные самим себе по участку, купались в надувном бассейне, играли в свои игры, пока мужчины жарили мясо, попивая пиво, а женщины весело судачили о последних новостях. Годы шли, традиция не менялась, но дети росли, предпочитая общество друг друга в пыльном подвале, нежели семейные посиделки с родителями, старались улизнуть тихонько или стянуть бутылочку пива у отцов, чтобы попробовать тихонько за углом.
Биллу такие развлечения, увы, не светили в любом случае. С самого утра его напрягли работой по дому. Надо было вынести стулья во двор, покосить газон, помочь маме нарезать салаты, сбегать за внезапно закончившимся розжигов для гриля и постоянно следить, чтобы Джорджи не лез пальцами в пунш или пирог.
Погода стояла жаркая и, когда пробегающая мимо с миской овощей мать попросила полить цветы, густо растущие вдоль дома, мальчишки устало вздохнули, переглянулись и поползли в сарай. Рассеивая в воздухе водяную взвесь, длинный серый шланг изрыгал потоки воды. Капли воды набухали на листьях, взбодрившихся цветов, пока Билл смеялся, глядя как младший брат пытается научиться делать колесо, и периодически брызгал в него из шланга. Радостно визжа, Джорджи уворачивался от струи, попутно пытаясь отобрать шланг, но брат был выше, сильнее и изворотливей. Мальчишки крутились, разбрызгивая воду вокруг и заливисто хохоча.
- Намочите скатерти – мать вас прибьет, - натужно пыхтя под тяжестью гриля, отец семейства беззлобно приструнил сыновей, едва успев увернуться от пущенной и в его сторону струи.
- Все, Джорджи, хватит и правда, - Денбро выключил воду, все еще смеясь.
- Билли, Джорджи, - голос матери с кухни доносился каждые десять минут, раздавая поручения. Все было практически готово и гости должны были уже начать подходить.
- Сходи посмотри, что мама хочет, - бросил Билл через плечо брату, сматывая поливочный шнур и убирая его в сарай. Старый замок щелкнул, запирая дверь, а мальчик повернулся, стряхивая с рук налипший песок и траву.
- Эй, Гаррет, мы не рано? – голос помощника шерифа и отцовского друга разнесся по участку, тяжелая рука хлопнула парня по плечу, - Привет, парень. Где все?
- Здравствуйте, мистер Майер, - Билл наскоро вытер руки о штаны и протянул ладонь, как взрослый, но, заметив все еще оставшийся песок, поспешно опустил руку и просто кивнул, - Мама на кухне, а остальные еще не подошли.
Миссис Денбро высунулась из распахнутого окна в подтверждение слов сына и энергично замахала рукой, окликая товарища.
- Эл, привет! Не поможешь?
Проводив взглядом Майера, Билл сделал шаг вперед, не глядя, и чуть не толкнул пришедшую вместе с Элвином дочь.
- Ой, прости, я тебя не заметил.
Кончики ушей мгновенно залило красной краской, Билл попытался принять непринужденную позу, но все еще ломающийся голос дал петуха, низводя все попытки показаться крутым.
- Привет, Беверли.
Мокрая майка прилипала к телу, еще недавно приятно холодя в жару, очерчивая тощий силуэт. Денбро попытался прикрыться руками, но вновь застеснялся грязных ладоней, предпочтя затолкать их в карманы домашних шорт.
- Ну, ты проходи. Пирог можешь оставить вон там на столе.
Сделав вид, что его зовет мать, Билл неловко улыбнулся и, старательно сдерживая шаг, направился к дому. Входная дверь скрыла рыжеволосую девочку, парень подпрыгнул, будто щелкнула где-то скрученная пружина, и рванул вверх по лестнице в свою комнату.
Это ж надо, какой позор. Беверли Майер пришла к нему, а он весь грязный в мокрой майке и старых шортах. Чертыхнувшись, пока не никто не слышит, Денбро начал нервно переворачивать содержимое своего шкафа в поисках приличной футболки.
- Эй, Билли, - младший брат ввалился в комнату, облизывая венчик с кремом для пирожных, - мама сказала, чтобы ты бегаешь, как стадо кабанов, это значит, что ты свинья.
- Зря ржешь, - нервно отозвался старший брат, стягивая мокрую майку и, не глядя бросая ее в угол, - ты значит, тоже свинья.
- А вот и нет, - насупившись, восьмилетка упер руки в бока и грозно топнул.
- А вот и да, - прыгая на одной ноге, Билл пытался влезть в джинсы, которые никак не хотели натягиваться на мокрые от поливки цветов ноги.
- А вот и нет!
- А я говорю, да.
- Кто обзывается – тот сам так и называется, - голос Джорджи уже дрожал от негодования.
- Сам же первый начал. Зеленую или красную? – Билл показал брату две футболки, но махнув рукой тут же отвернулся, - А чего я тебя спрашиваю, свиньи не различают цвета.
- Ах ты, - задохнувшись от обиды, мальчишка выбежал из комнаты, но, остановившись у порога, повернулся и закричал, - Тили-тили-тесто, Билл и Беви – жених и невеста. А я все Беверли расскажу.
- А ну стой, придурок!
На ходу натягивая кроссовки, Билл рванул вслед за братом. Пробежав по коридору второго этажа, мальчишки скатились с лестницы, привычно притормаживая у кухни, из которой мог донестись недовольный голос матери, и вывалились во двор.
- Беверли! – хлопнув дверью, Джорж выиграл себе пару секунд и припустил по лужайке, - А знаешь, что Билл сказал? Он сказал, что свиньи не различают цвета.
- Джорджи, - недовольно шипя, Денбро быстрым шагом приблизился к брату, оттаскивая его за ворот от одноклассницы, - Прости, пожалуйста, он переел сегодня сахара и очень уж впечатлительный, - крепко прижав к себе сопротивляющегося младшего брата, Билл натянуто улыбнулся, - Ты все перепутал. Свиньи, в отличие от собак, как раз-таки различают цвета.
- Но ты же сказал, - мальчик попытался вывернуться, наступив брату на ногу.
- Тебе послышалось, - слова едким ядом вытекали между сомкнутых зубов, пока Билл старался сдержаться и не скривиться от разливающейся в пальцах боли. Джорджи дернулся и, вывернувшись, бросился к Майер, обнимая девушку за талию и прикидываясь милым ангелочком.
В маленьком городке слухи всегда являются самым ходовым товаром; на людей навешивают ярлыки воров и мошенников, их обвиняют в семейной измене и объявляют сумасшедшими на основании самых ничтожных доказательств и самых диких умозаключений. Беверли знала об это не понаслышке. В одиннадцать она переживала, что ее станут сторониться из-за смерти ее матери, хотя надеялась на сочувствие со стороны тех двоих почти друзей, с которыми тогда ещё общалась. Но оправдались не надежды, а опасения. Слухи о том, что Фрида Майер не просто внезапно скончалась, а покончила с собой, разлетелись очень быстро, и Беверли всё время слышала шепотки за спиной, ловила на себе неоднозначные взгляды и сверстников, и взрослых. Всем хотелось подробностей. Некоторые набирались смелости и кричали на переменках, пробегая мимо: «Эй, Бев, говорят, твоя маманя была конченой наркоманкой!» «Бев, как прошли выходные? Слышал, твоя мамка обдолбалась вконец!» Беверли пыталась с этим бороться, огрызаясь и ввязываясь в драки.
К пятнадцати Беви знала и то, что если у тебя за спиной были подобные истории, то они не просто не исчезнут со временем, они породят новые слухи. И она уже знала их механизм распространения. Кому-то что-то становится известно, и информация очень быстро делается всеобщим достоянием. Слух рождается в процессе передачи из уст в уста. Так говорят, например, о дожде. Похоже, дождь собирается. Весьма вероятно, что начнется дождь. А тот, у кого есть радио, заявляет, что скоро ливанет, как из ведра. Удивительно только, как часто слухи оказываются верными. В том или ином смысле. И когда в группе проносится слух, что кто-то в школе шлюшка, значит, дела плохи. В этих случаях слух всякий раз верен.
Дела Беверли Майер были плохи, и она не очень понимала, что с ними делать. За последний год она повзрослела и, к большому ее огорчению, слишком стала походить на девушку. Она пыталась это скрыть широкими футболками, свободными штанами, растрепанным и безалаберным внешним видом. Она старалась выглядеть пацанкой, но под одеждой все равно слишком угадывалась грудь, выделялись округлые бедра, а механизм слухов напоминал школьникам о том, что Фрида Майер не просто обдолбалась наркотой, но и покончила с собой, когда ее бросил любовник. Да и любовник то был не один. Она же частенько ездила в большой город, там у нее был еще один или не один. И одного взгляда на Беверли Майер достаточно, чтобы понять, что любвеобильность передалась генетически.
Бев регулярно находила в своем шкафчике записки и карикатуры, но уже научилась на них спокойно реагировать, конечно, только внешне, выставляя напоказ свое равнодушие к тому, что о ней говорят в школе.
Но очень тяжело сохранять равнодушие, когда тебе необходимо идти в гости к тому, кто тебе нравится. Поэтому Бев не собиралась идти. Традиционный весенний пикник у Денбро был сегодня. Последние несколько лет Беверли его пропускала. Четыре года назад не ходили ни Элвин не Беверли в связи с кончиной Фриды. Три года назад Беверли лежала с высокой температурой дома. Два года назад из-за ее итоговых отметок за контрольные работы случился большой скандал, и она осталась дома в наказание. А в прошлом году после очередной ссоры произошел первый инцидент. И Беверли не выходила никуда, пораженная и напуганная больше, чем сломленная ожогами ладоней. В этом году Беви намерена была пропустить традиционный пикник вновь.
Яблочный пирог, испеченный ею накануне стоял на кухне, готовый к тому, чтобы его просто взяли и понесли. А сама Майер лежала в постели, свернувшись калачиком, и, накрывшись одеялом, старательно страдала в ожидании отца.
- Тыковка, вставай! – раздался его голос, после чего Элвин постучал костяшками пальцев в дверь, и, судя по шагам, спустился на кухню. Беверли не откликнулась. Впрочем, когда ее будили рано утром, она вообще редко откликалась, но сейчас было уже то время, когда она обычно бодрствовала.
- Беверли, ну сколько можно? - повторно подходя к закрытой двери, Элвин постучался и, открыв дверь, привалился к косяку, потягивая кофе и скептически глядя на бугорок в виде дочери на кровати.
- И чего лежим?
- Живот болит.
- Какое удачное совпадение, - фыркнул Эл, - что не начало мая, так у нас вечно что-то случается. Прям магия.
Оторвавшись от косяка, мужчина отставил кружку и, подойдя к кровати, махнул рукой:
- Ну-ка подвинься. Сильно болит?
Беверли нехотя подвинулась, хотя делать это лежа и закутавшись в одеяло было непросто.
- Угу...
- И где болит? - усевшись рядом, полицейский отметил, что подвинулась-то дочь довольно спокойно, без стонов и отрицаний, - Давно болит? Колит, стреляет?
- Тут, - поморщившись, сильнее прижала руки к мнимой болезненной зоне, - с утра.
Прислушиваясь к своим ощущениям, девочка нахмурились:
- Давит, как будто горячий камень.
- Тайлера позвать?
Глаза Беверли расширились от ужаса. Она не учла, что в их доме теперь живёт доктор. Походы к врачам в принципе вызывали у нее стресс, а потому были редкими, но в данном случае отказ бы означал, что ее состояние несерьезно.
- Да-да... наверное… - у нее заслезились глаза, стоило ей представить, что идти в гости таки придется. Но еще теплилась слабая надежда, что мистер Мюррей велит оставаться в постели.
Внимательно всматриваясь в родное лицо тыковки, Элвин лишь приподнял бровь и улыбнулся уголками губ.
- Ну правильно, надо же и нам пользу какую-то извлекать из такого полезного жильца. Человек там жизни спасает днями и ночами, трудится на благо людей, а чем мы не люди, правда? Пойду его разбужу после ночной смены.
Элвин встал с кровати и направился в коридор, остановившись в дверях:
- Точно болит настолько сильно, чтобы будить мистера Мюррея?
Беверли закусила губу. С одной стороны, мистер Мюррей был призрачной надеждой остаться дома. Но с другой, он был очень приветлив и мил, и она потом неделю не сможет смотреть ему в глаза, зная, что стала виной его недосыпа в и без того насыщенных тяжёлых буднях.
- Нет, - гулко, отвечая в подушку, - я потерплю.
- Уверена? - развернувшись, Элвин вновь взял кружку и отхлебнул, - Ну тогда собирайся. Адвила таблеточку прими и по дороге полегчает.
Майер подмигнул дочери и отправился одеваться, крикнув уже из коридора:
- Жду тебя внизу через пятнадцать минут.
Через четверть часа Беверли Майер действительно спускалась вниз по лестнице, хотя красные кеды совсем не спешили добраться до пола прихожей. Каждое движение было пропитано медлительностью. И все же время шло слишком медленно, и Беверли с пирогом в руках понуро шагала рядом с отцом, опустив взгляд покрасневших глаз. Ни бодрости, ни веселья она разделить не могла, и шла, как на эшафот.
- Привет, - поспешный ответ, и пальцы нервно заправляют за ухо непослушную прядь волос.
Беверли отводит в сторону взгляд, боясь встретить осуждение и неприязнь в глазах Билла, впрочем, он поспешно ретируется, оставляя после себя лишь еще большее чувство неловкости. Бев понуро опускает плечи, и направляется к указанному столу, чтобы поставить туда пирог. А заодно и оглядеться, найти самое неприметное место, чтобы не попадаться никому на глаза, пока ее срок отбывания здесь не завершится. Это еще, минимум, часов пять.
Джорджи. На губах Беверли расцветает улыбка. Самый милый ребенок, которого она встречала. Любознательный и активный, но неизменно очень чуткий и добрый. Его нельзя было не любить. С ним можно расслабиться, от него точно не последует никаких издевок, и он ещё слишком мал, чтобы слышать то, что о ней говорят, и уж тем более, чтобы понимать, о чем эти слухи.
- Что? – улыбка тут же тает, и в голосе появляется некоторая напряженность. Что мог говорить Джорджи его старший брат? Что от таких, как Беверли Майер стоит держаться подальше? Что в своих джинсах с заплаткой на коленке она вышла из хлева?
- Правда? – Беверли бледнеет, машинально вновь заправляя за ухо прядь волос. Да, свиньей ее в школе тоже называли нередко, ничем особенно не обосновывая это. Просто почему бы и нет, почему бы не бросить в лицо, а еще лучше в спину какое-нибудь обзывательство, а если не хватает мужество на настоящее ругательство, то хотя бы просто не назвать свиньей.
- Я не знаю, - это ответ скорее на вопросительный взгляд милого наивного Джорджи, которого Бев обняла одной рукой. Конечно, откуда ей знать, кто различает цвета, а кто нет. Она не такая умная, как Билл Денбро. Ей далеко до хороших отметок, она перебивается удовлетворительными. Она не так хорошо одета и не может похвастать большой любящей семьей. И все же она не позволяет себе пересказывать россказни о других людях доверчивым восприимчивым мальчикам!
- Джорджи, хочешь яблочного пирога? – Беви берет мальчика за руку, намеренно игнорируя Билла, ощущая смесь стыда, ярости и обиды, - пойдем, покажу, где он стоит.
Отредактировано Beverly Mayer (2019-09-02 22:17:03)
Билл столько раз рисовал лицо Майер, столько часов разглядывал украдкой, ловя проявления различных эмоций, что знал каждый дюйм, каждую веснушку лучше, чем свое собственное. Мимолетное движение бровью, блеснувшее недовольство в глазах, не скрывается от художника настроение девочки, что поспешила отвернуться. Уже успел облажаться?
Спрятав вспотевшие ладони в задние карманы джинсов, парень неуверенно качнулся на носках, облизнув пересохшие губы. Переговаривая, пожилая пара зашла на лужайку и приветственно помахала Гаррету. Сухие руки старушки с трудом удерживали увесистую миску салата, накрытую фольгой. Бросив взгляд на одноклассницу, Денбро натянул дежурную улыбку хорошего мальчика и двинулся навстречу соседям. Манеры, впечатанные в подкорку, двигали приоритеты в этот день совсем не в пользу юнца, отчаянно желавшего понравиться рыжеволосой девочке, но столь же отчаянно не понимавшего, как это сделать.
- Давайте, я помогу, миссис Смит.
Забрав миску, Билл увернулся от попыток взъерошить волосы и потрепать за щеки – большего позора сложно придумать – и направился к столам для еды. С каждым шагом воодушевление поочередно сменялось страхом. Все слова, тщательно репетированные зачины бесед будто вылетели из головы.
- Забавный факт, - поставив миску на стол, Билл выпалил первое, что пришло в голову, - Некоторые учёные считают, что свиньи умнее обезьян и дельфинов, а в Дании их больше, чем людей, - бодро начав, к концу предложения мальчишка совсем сник и закончил чуть ли не шепотом в другую сторону, - И оргазм у них длится по пол часа.
Господи, это вот сейчас зачем было? Билл поморщился, старательно глядя куда угодно, но не на Беверли. Молодец, парень, ты прям герой, продолжай в том же духе.
- Ого-оо! – забыв про обиду, Джорджи подскочил к брату, смотря снизу-вверх своими огромными блестящими глазами, - Даже умнее дельфинов?
Брату Билл никогда не врал и Денбро-младший доверял каждому слову, слушал с неизменным интересом, не переставая восхищаться умом и знаниями брата. Немного подумав, Джорджи кивнул с важным видом.
- Ладно, в таком случае, я согласен с мамой. Ты слишком умный для человека, а значит та еще свинья.
- Вот спасибо, - отвечать нежностью на объятия братца в присутствии девочки, в которую влюблен, максимально неловко, но Билл все же обнял восьмилетку в ответ одной рукой, быстро прижав к себе, и буркнул, не сдержавшись, - Но ты все же тогда тоже поросенок.
- Ну и ладно, вырасту, буду как ты! – повернувшись к Беверли, Джорджи переполнялся гордостью, - Билл очень много знает! Он будет ученым. Или президентом.
- Джордж, прекрати, Беверли это не интересно.
До чего же неловко. Бев была независимой, сильной девушкой, никогда не лезла за словом в карман и могла за себя постоять. По мнению Билла, ей нужен был сильный и крутой парень, а вовсе не умный и ласковый с младшим братом послушный сыночек, но как быть крутым, когда ты все еще с мокрыми волосами и красными ушами не можешь отцепить от себя малыша, радостно вещающего о том, какой ты милый.
- А еще он построил дом в лесу, представляешь?!
- Не построил, а слегка подремонтировал – это разные вещи, и я же был не один, - уши от потока комплиментов горели просто нещадно. Оглянувшись на зов отца, Денбро извинился и отошел, поспешно вытирая ладони о штаны.
- А еще, - заговорщицки оглянувшись, Джорджи поманил Беверли к себе, приглашая наклониться и разделить секрет, - он нарисовал твой портрет.
Еще слишком юный, чтобы понимать последствия некоторых слов, школьник хвастался любимым братом, раскрывая бездумно самый страшный и личный секрет. По его логике все было просто: ты нарисовал красивую картинку, покажи маме – она похвалит. Миссис Денбро всегда бурно выражала восторг по поводу всего, что делали ее сыновья, и мальцу казалось, что Беверли должна оценить рисунок брата, ведь он нарисовал так похоже, но стеснялся показать, а значит остался без заслуженной похвалы.
- Хочешь покажу?
Гости начали стекаться на участок со всех сторон. Соседи и друзья приходили постепенно, заполняя собой лужайку, смеясь и переговариваясь. Билл сидел у стола с напитками, изображая бармена по указу матери, и лениво делал зарисовки в альбом. Друзья отмазались от тусовки с родителями, пообещав прийти во второй половине дня и спасти друга, но пока он сидел один и ему никак не удавались человеческие руки. Мальчишка рисовал раз за разом кисти и пальцы под разными углами, грыз бессознательно кончик карандаша, хмурясь и разглядывая собственные руки.
- Есть сок, вино, пиво и пунш, - постоянно подходящие гости лишь отвлекали, вызывая досаду. Ни отойти, отыскав в толпе, чтобы переброситься парой слов с Беверли, ни сосредоточиться на рисовании, - Да, с погодой сегодня повезло. Очень рад за вашего брата, мисс. Нет, не думаю, что моей матери уже нужна невестка, миссис Питерсон, Джордж еще слишком молод. Кстати Дереку Нельсону скоро шестнадцать, может быть его мать уже хочет внуков? Думаю, вам стоит обратиться к ней.
Отредактировано Bill Denbrough (2019-09-06 14:28:44)
Беверли подошла к столу вместе с Джорджи, обнаружив, что пирог-то, конечно, на столе, но что толку на него просто смотреть, если его надо есть? Ножа в поле видимости нигде не было.
- Незадача, - пробормотала Бев, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что все взрослые заняты своими делами, и не обращают внимание в сторону стола.
- Никому не говори, - полушепотом Джорджи, опускаясь на одно колено, чтобы вроде как завязать шнурки на кедах, но когда Беверли выпрямляется, в ее руке сверкает перочинный нож, который, выполнив свою задачу, вновь прячется где-то в районе голенища.
- Ух ты, - тянет Джорджи, восхищённо глядя на манипуляции девочки с ножом, - А у Билла тоже такой был. С отвёрткой и ножницами, - мальчик грустнеет на минуту, потирая локоть, и вздыхает, - только я его потерял.
Сейчас бы Беверли с удовольствием закурила. Сигаретный дым выравнивал дыхание и успокаивал - хорошая медитация в отсутствии отца, но пока Элвин Майер находился неподалеку, о такой роскоши можно было только мечтать.
- Как школа, Джорджи, - участливый вопрос с улыбкой, но Беви не очень внимательно слушает ответ, все еще прокручивая в голове то, что сказал Билл. Может, она не так его поняла? Может, он совсем не то имел в виду и весь этот разговор вовсе ее не касался? В конце концов, он же не назвал ее какой-нибудь потаскушкой, как любили в школе…
Он появляется так внезапно, что Беверли вздрагивает от звука его голоса и вновь напрягается внутренне, словно готовясь к обороне. И щеки вспыхивают румянцем. Нет, определенно, ей не показалось. Очень мило, что в присутствии младшего брата Уильям Денбро не использует бранных слов, но всем своим видом заявляет о том, что таким как Беверли Маейр здесь не место. Очень тактично! Хороший мальчик!
- Родители, должны быть, невероятно тобой горды, - слова сочатся ядом в интонации.
Беверли хочется встать и бежать, как в школе. Закрыться в туалетной кабинке, строя преграду, курить одну за другой, чтобы не плакать от обиды, чтобы только разжигать в себе ярость, чтобы нанести в ответ удар. Но она не хочет злить папу, не хочет вновь обрушить на себя его ярость, пока в их доме, наконец, штиль. Ей осталось потерпеть еще немного, скоро придут остальные гости, и она сможет найти себе здесь мест для одного, сбежать от милого Джорджи, чтобы его старший брат прекратил свои комментарии, вызывающие желание съездить пару-тройку раз по этому холеному личику.
Будь все иначе, услышь бы Беверли все это в чужом разговоре, она бы ловила каждое слово о Билле Денбро. Ей было интересно, чем он интересуется, что его увлекает, какие у него планы на будущее (а у него они уж точно есть и, наверняка, не из разряда серых будней жителей маленького городка). Она бы услышала про домик, и заинтересовалось бы еще сильней, но ярость и обида оглушали.
- Правда? – изумление снимает пелену негодования с глаз, оставляя только разрастающееся любопытство, - Конечно, хочу.
Беверли идет вслед за восьмилеткой, заинтригованная, немножко страшащаяся того, что может увидеть до жара, разливающегося в руках, но не готовая отступать.
[nick]George Denbrough[/nick][ls1]Джорджи Денбро, 8[/ls1][ls2]младший брат, школьник[/ls2][status]лапушка[/status][icon]https://i.ibb.co/ZH5cSBQ/1900831-220x220x50x1.jpg[/icon]
- Здорово, тебе обязательно понравится.
Схватив за руку, Джорджи повёл девочку в дом, радостно припрыгивая. Стягивающиеся соседи обменивались приветствиями, заполняя лужайку, и ребятам пришлось расцепить руки и умело лавировать, уворачиваясь от желающих обнять чужих детей.
- Мы с папой собрали самолёт. Хочешь и его покажу? – бросает школьник через плечо, уже почти позабыв зачем повел Майер наверх, и увлеченный идеей показать свои игрушки.
- Конечно, почему бы нет, - охваченная любопытством, Бев легко соглашается на все.
Светлая дверь со стеклянной вставкой отрезает уличный шум, окутывая прохладой кондиционера.
- Джорджи, ты переоделся? – кричит с кухни Луиза, активно хлопоча по хозяйству и передавая кувшины через окно старшему сыну.
- Почти, мам, - повысив голос, отвечает парнишка, прыгая по плиткам на полу. Наступить на разделительные полосы сродни смерти. Это запрещено.
- Билл же не будет на тебя ругаться, что мы шаримся по дому?
- Ой, - поставив ногу на первую ступень лестницы, мальчик замер, задумчиво сморщив лоб и очень внимательно глядя на Беверли снизу-вверх и размышляя можно ли доверять девчонке столь важные тайны, - Я обещал Биллу хранить секрет, но ты же никому не скажешь?
- Если ты не скажешь, то и я не скажу, - несколько секунд Беверли хмурится, словно раздумывая над сложной задачей, - Хм, дадим обещание друг другу?
- Ага, давай!
- Обещаю Джорджи, что никому не расскажу о том, что он мне откроет секрет, - девочка протягивает руку для торжественной клятвы
Вытянувшись во весь свой рост, школьник важно кивнул и пожал протянутую руку.
- Обещаю Беверли, что не выдам ни маме, ни папе, если она расскажет и мне секрет. Теперь надо постучать по носу и крякнуть, чтобы скрепить клятву.
Стукнув себя дважды пальцем по кончику носа, Джордж сунул руки под мышки, имитируя крылья, и пару раз крякнул, после чего рассмеялся звонким детским смехом, заполнившим весь холл.
Палец Беверли повторяет движение Джорджи и она тепло улыбается его искреннему смеху.
- Я так и думал, что тебе можно доверять, - расслабившись, Джорджи продолжил подъем по лестнице, постукивая ладошкой о перила, - вообще Билл на меня никогда не ругается. Мама бывает иногда кричит, но Билл меня защищает. Он добрый.
- Конечно, он же твой старший брат, а ты - хороший мальчик
- Нуу, - покосившись, Денбро все равно засомневался, несмотря на клятву, стоит ли рассказывать, как он разбил вазу, а брат взял на себя вину, или нет, - так-то оно, конечно, так. Всякое бывает, - пробежав последние несколько ступенек, чтобы не отвечать, Джорджи остановился у дверей своей комнаты, - Сюда девчонкам нельзя, видишь написано, - на двери и правда висела табличка с выведенными маркером неровными буквами "дивчонкам зопрещено. - и ниже уже чётким почерком - Да, мама, ты тоже девчонка", - подожди меня в комнате Билла, а я сейчас, - махнув рукой в сторону соседней открытой настежь двери, мальчик приоткрыл узкую щелочку и быстро юркнул в спальню, притворив за собой.
Весеннее солнце заливало комнату Билла, позволяя пылинкам танцевать в его лучах, пробивавшихся сквозь распахнутые шторы. Небольшие корабли плыли по синеватым тюлевым волнам, прячась за листьями здоровенного фикуса. Прихотью Луизы в каждой комнате дома Денбро стояли цветы и за своими сыновья должны были ухаживать сами. Фикус Билла полит, но теряет листья под обжигающим солнечным светом, создавая желтый ковер вокруг горшка. Стеганное синее покрывало скрывает кровать, одна из двух подушек валяется поверх, еще храня следы праздно валявшегося утром владельца. Книга на тумбе рядом пестрит щупальцами на обложке, перекрывает собой комиксы про Рыжую Соню. Полупустой стакан воды и россыпь аптечных оранжевых баночек прячутся под лампой с абажуром. С другой стороны от кровати большой платяной шкаф, заполненный одеждой. Одна дверца приоткрыта и торчащий край майки спускается к вороху мокрой одежды на полу, выдавая спешку хозяина при сборах. Стену напротив украшают полка с книгами - учебники и литература тщательно рассортированы и выстроены по размеру, в углу за комиксами выглядывает программка школьной пьесы – и множество рисунков. Монстры со страниц любимого автора перемежались с пейзажами, обрамляя портрет рыжеволосой девочки в центре прямо напротив письменного стола. Небольшой, отгороженный большой стойкой для карандашей, чтобы не было видно из коридора, лист запечатлевал задумчиво смотрящую вдаль школьницу. Рыжие локоны горели огнем в свете падающих лучей солнца.
Спустя пару минут, переодевшись, как просила мать, Джорджи вышел из своей комнаты, осторожно неся деревянную модель самолёта. Слишком большая для рук восьмилетки, модель вынуждала держать двумя руками, постоянно выглядывая поверх, чтобы не споткнуться. Было бы обидно уронить, ведь они с папой собирали её целый час, а брат обещал помочь раскрасить, так что Джордж шёл медленно, пробуя пол ногой, будто под ногами был не ворсистый коридорный ковёр, а болотистая топь.
- Смотри, - от усилий малыш высунул кончик языка, но все же донёс свою ношу, - Классный, правда?
Отредактировано Bill Denbrough (2019-09-06 14:25:29)
Джорджи скрывается в своей комнате, а Беверли делает шаг в не в спальню Билла – святилище, залитое благословенным теплым светом. Она даже замирает на пороге, залюбовавшись танцем белых пылинок в солнечных лучах, легким дуновением ветра в окно, касающегося кожи нежными поцелуями. Царство покоя и умиротворения. Живое и здоровое, несмотря на баночки с лекарствами, дышащее жаждой нового, взахлеб, полной грудью. Губ Беви касается улыбка, когда она замечает брошенную мокрую одежду, в которой сегодня утром встретила Билла. Словно он только что выбежал отсюда, бросив всё впопыхах, спеша, как хороший хозяин встретить своих многочисленных гостей. Пусть некоторые из них и явно нежеланны…
Беви не успевает додумать эту мысль, потому что делает несколько шагов, ее взгляд скользит дальше, и она замечает то, зачем шла. Умелый рисунок занимает центральное место, выделяясь своей яркостью на фоне других. Беви смотрит на него зачарованно. Девочка на рисунке, действительно похожа на нее саму, только красивая. Задумчивая, чуть грустная, и Беверли кажется, что по этому рисунку она точно может прочитать ее мысли.
Майер резко оборачивается на звук голоса Джорджи, выдыхая облегченно. Вот уж был бы конфуз, если бы это оказалась миссис Денбро… или, еще хуже – сам Билл.
- Ого! Как круто! – самолет действительно выглядел впечатляюще, - Признавайся, небось только смотрел, как его делает папа? Или и правда сам тоже делал?
- Вот ещё! - Мальчик возмущённо задыхается, сраженный подобным предположением. Упер бы руки в боки, да самолёт ронять не хочется.
- Я, между прочим, детали подавал! И страницы инструкции переворачивал!
- Да ладно, я тебя подначиваю, ты молодец, - Бев улыбается, и ласково треплет мелкого по волосам.
Поделка осторожно водрузилась на стол и мальчик махнул рукой на стену.
- Ну что? Мне кажется очень похоже получилось. Тебе нравится?
- Да, похоже... и красиво... - она немного краснеет, когда взгляд вновь возвращается к рисунку на стене. С одной стороны очень хочется поскорее покинуть комнату, чтобы не пришлось, вдруг, объясняться с Луизой Денбро, но с другой - хотелось еще немного посмотреть, запомнить. И комнату и рисунок. Ну, конечно, рисунок в основном. Просто так. Красиво же. Билл талант на рисовательные комплименты, очевидно.
- Пойдем на улицу, пока нас не потеряли? - не отводя еще взгляда от рисунка, но уже поворачиваясь к входной двери.
- Да не потеряют, маме не до нас, а Билли занят, скорее всего. Смотри, а вот эту я рисовал, - палец упирается в небольшой рисунок с краю у стола. Обычные детские каракули домика, папы, мамы и двух сыновей. Мальчик не может перестать улыбаться, ведь наконец-то любимый брат получил похвалу за хорошо сделанную работу, - О! У Билла же ещё есть, я покажу!
- У вас, определенно, семейный талант к рисованию, - рисунок Джорджи, конечно, не похож на серьезный взрослый рисунок, но старание в нем чувствуется.
Игнорируя все, мальчишка бросился рыться в шкафах, ящики выдвигались и задвигались обратно, нарушая порядок содержимого резкими движениями.
- Куда же он его спрятал? - задумчивый взгляд скользнул по комнате, остановившись на прикроватной тумбе, - А я знаю!
Подбежав в кровати, Денбро младший выудил из ящика тумбочки потрепанный блокнот и, сияя как начищенный пятак, протянул его девочке.
Беверли рассматривает и другие рисунки Билла, висящие рядом, все ещё чувствуя себя преступницей. Но отказать себе в любопытстве нельзя. Она берет в руки альбом, бережно открывая, чтобы не выронить случайно на пол. С каждой страницы на нее смотрела она сама, то грустная, то веселая, то задумчивая. По некоторым рисункам она могла узнать себя в школе: это в столовой, когда ее ланч превратился в кашу из-за пролившегося на бутерброды сока; это после драки с Грэтой; это, когда нашла за трибунами котенка, и скормила ему всего тунца с сэндвичей…
- А вы с Биллом поженитесь? – непосредственный Джорджи звонким голосом прерывает мысли, и Беверли от неожиданности роняет альбом.
- Конечно, - Бев сразу начинает собирать рассыпавшиеся по полу листы, немного злясь на Джорджи за такие вопросы и на себя за то, что расслабилась, за то, что ей нечего ответить мальчонке, потому что честный ответ не для добрых наивных мальчиков, пока не знающих, что бывают плохие девочки, а бывают неподходящие, недостойные…. – на следующий день после твоей свадьбы с Мэри.
Бев не знала отношения Джорджа к Мэри Фишер, но вот маленькая темноволосая Мэри была от Джорджи без ума, и это ни для кого не было секретом.
- Да, конечно, нарисую, - голос старается быть вежливым, но сарказм все равно сквозит между брошенных в сдерживаемом раздражении слов, - И вас нарисую, и внуков ваших тоже непременно нарисую, - ухо склоняется к плечу, создает натяжение в шейных мышцах, парень морщится, поводя головой из стороны в сторону, разминает шею, - Сразу после того, как закончу иллюстрировать Дагона.
Тихий, сперва незаметный, свист вплетался в голос пожилой соседки, придавая ее визгливым интонациям совершенно невыносимый окрас. Каждое слово острой иголкой вонзалось в уши, усиливая звон. Кончик карандаша, зацепившись за шероховатость бумаги, надломился под нажимом, оставляя жирную полосу поперек листа, и откололся, улетев в траву. Пальцы взлетели, впиваясь в виски, в которых запульсировала боль, волнами растекаясь от мнимым иголок в мозгу.
- Прошу прощения, я сейчас.
Голоса и смех гостей, заполнивших лужайку, обрывками прорывались сквозь оглушительный звон в ушах, пока Билл, покачиваясь, пересекал двор. Мигрень - его верная подруга - настигла внезапно, будто обиженная родственница, которую забыли позвать на барбекю, ворвалась без приглашения, следила грязными ботинками по ковру, навязчиво хохоча невпопад. Скривившись, парень замер у подножия лестницы, пережидая приступ. Дыши, просто дыши. Раз, два, три. Вдох. Раз, два, три. Выдох. Рука с белеющими костяшками сжала перилла - единственную опору в пульсирующем мире. Зажав рот и нос другой рукой, Денбро старался не частить, но судорожные вдохи все больше походили на всхлипы, учащаясь с каждой секундой. Последний вдох и яркая вспышка взорвавшегося фейерверка во лбу. Билл не дышит, наверное, с минуту, после чего открывает зажмуренные глаза, отрывает с трудом сведенную судорогой руку, застывшую в форме перилл, и выдыхает долго. Воздух покидает легкие неохотно, выходит с тихим вздохом. Нужно подняться и успеть принять таблетку до того, как начнется следующий приступ. Почему у них такая длинная лестница? Усилием воли, школьник переставлял ноги, морщась при каждом шаге, что отдавал россыпью петардных бомбочек в затылке. Еще пара ступеней. Вот так. Идиот. Так спешил навстречу Майер, что не сунул в карман таблетки. Стоило оно того? Игнор и полный ненависти взгляд – весь улов на сегодня.
Отдыхая на последней ступеньке, Билл привалился к деревянным периллам, размышляя над формой бровей одноклассницы. Именно такого взгляда ему не хватало в комиксе про рыжую девочку, что он рисовал на досуге. И он вовсе не про Беверли, так просто получилось. Он про несовершенство мира, про злодеев власть имущих и отважную героиню, что борется с полчищами врагов. Да, он немного клиширован, но парень и не собирался его никому показывать.
Сквозь свист до ушей долетел ее голос, но Билл лишь хмурится, нехотя отрываясь от парапета. Слуховые галлюцинации не редкость при особо сильных приступах. Чего ему только не слышалось. Комната Джорджи приоткрыта, и Билл машинально прикрывает дверь, мажет кончиками пальцев по табличке, не отдавая себе отчета. Еще пару метров и можно закрыть свою дверь, упасть на кровать, молясь, чтобы таблетка не застряла в горле, а легко проглотилась. Пульсирующие волны вновь набирали сил, усиливаясь постепенно. Денбро замер на пороге, переводя дух, и уже совсем четко услышал голос брата и жестокий безапелляционный сарказм в голосе Майер.
Мир вновь пошатнулся, намереваясь уплыть из-под ног. Билл вцепился в дверь, смаргивая влагу на щеках, вновь задыхаясь. На один вдох, два выдоха. А разве раньше болело в груди? До сих пор болело всегда лишь в голове. Плевать. Главное – добраться до таблеток. Над словами Бев можно подумать и потом.
Ввалившись в комнату, парень мазнул невидящим взглядом. У него должно быть двоится в глазах. Какая-то злая насмешка. Куда ни глянь, везде ее лицо. Рисунки разбросанные на полу веером лежали вокруг живого, цветного оригинала, склонившегося над его самым большим секретом. Губы испуганного брата зашевелились, но Билл снова слышал лишь оглушительный звон. Качнувшись, парень с трудом оперся о шкаф, перед глазами поплыли белые пятна. Еще немного, еще шаг и можно упасть на кровать. Какой идиот придумал завинчивающиеся крышки? Новая вспышка выбивает пузырек из дрожащих пальцев, выдавливает из сведенных зубов стон. Вновь пальцы впиваются в пульсирующие болью виски, царапают неосознанно, пытаются выдавить иглы прочь. Как всегда безуспешно. Кто-то вкладывает ему в руку стакан и таблетку. Наверное, Джорджи. Билл не в силах открыть глаза, слишком ярко и слишком больно. Бросает таблетку в рот, но закашливается, не в силах проглотить слишком большую пилюлю, сжавшимся горлом. Рот заполняется горечью, от кашля кажется, что голова взорвется на миллион осколков, но приступ отступает, подобно приливной волне, что на время возвращается в море, дает шанс нормализовать дыхание и запить лекарство.
- Спасибо.
Он, так и не открывая глаз, падает на спину на кровать и, прикрыв глаза локтем, выдыхает. Так больно не было уже давно, и парень чувствует, как по щеке в ухо течет горячая слеза. Класс. Если к слуховым галлюцинациям не добавились зрительные, то значит в его комнате была сама Беверли Майер. Ему и так ничего не светило, но теперь она еще и сочтет нытиком. Волшебно. И зачем она только вообще пришла на это чертово барбекю? Не ходила столько лет, а тут явилась посмотреть на его позор. Обалденно. Молодец, Билл. Спасибо, Джордж.
Беверли собирает выпавшие из рук рисунки, бережно и аккуратно, но снова едва не роняет их, когда выпрямляется и встречается взглядом с Биллом. Холодеют руки, а по спине пробегают мурашки, она поспешно опускает взгляд и отдает всю кипу творений Джорджи, нервно облизывает внезапно пересохшие губы, едва слыша, что, извиняясь, говорит мелкий. Ей нет оправданий, краснеют кончики ушей и щеки. Наверное, так стыдно ей не было еще никогда. Она вломилась в чужую комнату, по сути рылась в чужих вещах руками доверчивого и наивного малолетки, она вторглась в чужую тайну, и теперь поймана с поличным. Хочется провалиться сквозь землю.
Собравшись с духом, Беверли поднимает взгляд на Билла, ожидая встретить ярость, негодование, осуждение, но лицо Билла бледное, искажено гримасой боли, и она интуитивно шагает к нему, стараясь поддержать, когда он почти падает, облокачиваясь спиной о дверь. Она ловит выпавший пузырек, оглядывается беспомощно на Джорджи.
- Дай воды, - ее пальцы ловко открывают упаковку таблеток, вкладывая одну из них в ладонь Билла, и передает ему стакан с водой, очень надеясь, что сейчас ему полегчает, и с его лица уйдет эта мертвенная бледность.
- Джорджи, позови родителей, скажи, что твоему брату плохо, - удары собственного сердца отдаются эхом в ушах, и руки чуть дрожат от волнения.
Тяжело смотреть на то, как Билл сжимает виски, стонет, пытаясь справиться с болью. Беви нервно покусывает губы, не зная, что делать, и чем помочь. Неловко касается пальцами плеча, с тревогой вглядываясь в измученное лицо и в порыве отчаянья крепко обнимает, поглаживая по волосам, словно пытаясь утихомирить недуг, отогнать или оттянуть часть на себя. Она тихо шепчет, что все будет хорошо, просит потерпеть, обещает, что скоро станет легче, пытаясь убедить в этом в первую очередь себя. Минуты кажутся вечностью, ей кажется, что Джорджи давным-давно покинул эту комнату, но почему-то никого не позвал. Как будто все забыли, как будто всем все равно. Она закидывает руку Билла себе на плечо и, поддерживая, помогает добраться до постели и лечь. Не решается сесть на край постели, и опускается на коленки на пол рядом, держа за руку. Она нежно гладит Билла по волосам, готовая расплакаться от смеси страха, отчаянья, стыда и обиды. Все еще никого нет. Это хорошо и плохо. И думать так плохо. Биллу нужна помощь, а она думает о себе, о том, во что сама себя втянула, и как теперь оправдываться. Да и какие тут могут быть оправдания? Беверли Майер, маленькая нахалка, вломилась в комнату, рылась в чужих вещах, а в результате еще и довела старшего сына Луизы Денбро до какого-то приступа. Сейчас, наконец, кто-то или все разом придут на помощь, и разразится скандал. Вновь кусая губы, Бев то и дело оглядывается на дверь, но никто не идет, все еще в комнате только они вдвоем, и еще есть шанс сбежать куда-то на улицу. Но она все еще сидит у кровати и все еще гладит Билла по волосам, желая сказать что-то утешительное, но находя силы лишь на то, чтобы сглатывать ком в горле.
Ну все. Однозначно. Либо его мигрень вступила в редкую базилярную форму, либо врачи все же просмотрели в голове опухоль. Других причин для столь сильной прогрессии болезни Билл не знал, хотя проштудировал много книг на эту тему.
Плевать. Пусть опухоль. Ради таких галлюцинаций он согласен и потерпеть.
Лежа на кровати, Билл с сожалением отмечал начало действия преднезалона. Шум в ушах утихал, уменьшая приливы боли, что с каждым разом накрывали все слабее, но забирал с собой тихий голос, который шептал, что все будет хорошо. Как же хотелось верить. Логика – неоспоримая госпожа всех ученых мальчиков – упрямо твердила, что Беверли Майер отродясь не зашла бы в его комнату, а значит, это был не ее голос, не ее теплые руки сжимали ладонь и гладили по голове. Темнота закрытых глаз позволяла погрязнуть в мире фантазий. Конечно же, это Джорджи подал ему таблетку и помог добраться до кровати, но как приятно воспроизводить в голове раз за разом другой образ. До покалывания в кончиках пальцев, что мурашками разбегалось по телу, цепляя скопления нервов, пуская разряды вдоль позвонков. Конечно же, брат позвал маму, и это либо остаточные боли проходят вдоль кромки волос, либо, вспомнив детство, сейчас мать положит его голову себе на колени, как делала раньше, и начнет тихо напевать его когда-то любимую песню.
Часы на стене коридора тикают с явной задержкой, провисают, тянут момент. Пока секундная стрелка не щелкнет вновь, запуская очередной виток беспощадного времени, можно столько всего успеть. Сжимаются пальцы вокруг фантомной ладони, оглаживая большим нежную кожу, цепляются ощущениями за маленький шрамик у основания кисти. Билл не сдерживается, проходит пальцем еще раз поверх. Это его галлюцинация, так почему бы не позволить себе чуть больше. Интересно, а есть ли у Бев на самом деле тут шрам, или его фантазия совсем разыгралась? Наверняка есть, не берутся же факты в голове из ниоткуда, видимо отметил однажды и позабыл. Билл улыбается краешком губ, представляя, как подойдет к Майер в школе, возьмет за руку, чтобы проверить… И скорее всего огребет тут же сумкой. Лекс будет ржать, наверное, с неделю точно.
Яркий свет бьет по привыкшим к тени глазам, стоит убрать с лица руку. Билл морщится, отворачивается от окна, пытается избежать засветов и боли, но все же открывает глаза, моргает, отмечая с досадой, что не успел. Провожает взглядом огромное красное пятно, уплывающее в угол глаза, и замечает ее. Лицо Беверли в каких-то нескольких сантиметрах, огромные испуганные глаза затмевают лицо, что рябит, будто смотришь зимой в окно, что прям над батареей, дрожит пейзаж, преломляется от поднимающегося тепла. Денбро улыбается с досадой, поворачивается на бок, отчаянно стараясь не моргать.
- Сейчас я моргну, и ты пропадешь, да? - глаза начинают щипать, но парень смотрит упрямо, скользит взглядом по изгибам лица. Так близко он ее видел только на той постановке, - Какие четкие однако у меня галлюцинации, - тянутся пальцы убрать рыжий локон с лица, но замирают в миллиметре, боятся спугнуть, рассеять раньше времени, скользят, огибая надбровную дугу, спускаются вдоль скул, замирая у подбородка, - Ты такая красивая, - Билл хмыкает, сглатывает ком в пересохшем горле. Слабак, не можешь признаться в чувствах даже плоду своего больного подсознания, - Бев, мне кажется, я…
Щелкает все же стрелка часов, разрывает тишину топот ног на лестнице, сопровождаемый голосами. Билл осекается на полуслове, моргает рефлекторно, дергаются неосознанно пальцы, касаясь бархата девичьей щеки, что не испаряется дымкой, не исчезает под лучами весеннего солнца. Резко сразу Билл чувствует все. Неровный пульс под пальцем, что все еще накрывал тот маленький шрамик, тепло ее кожи, слышит шум соседей через приоткрытое окно и взволнованный голос матери.
Липкий страх и стыд скользнули по позвоночнику, дергая те же нервы, осели мутным осадком в распахнувшихся глазах. О черт, лучше бы это была опухоль. Он что действительно только что чуть не сказал Беверли, что любит ее? Кажется, мама только что спасла его от необходимости вешаться в шкафу от стыда.
- П-п-рости, - приглушенный болью разум понесся вскачь, в поисках выхода из нелепой ситуации, - Я идиот.
Топот ног все ближе и перспектива быть застуканным матерью в спальне с девчонкой за ручку грозит истерикой на ближайшую неделю. Особенно с этой девчонкой. Ни для кого не был секретом тот факт, что Луиза Денбро, при всей своей симпатии к другу и начальнику мужа, недолюбливала Беверли Майер. Девочка, воспитанная матерью-наркоманкой и вечно работающим отцом, по умолчанию, в ее понимании, не могла являть собой образец благоразумия и порядочности. Это не вспоминая еще, что говорят матери других девочек о ее репутации.
Все еще не выпуская руки одноклассницы, Билл вскочил с кровати, увлекая Бев к шкафу. Ногой отодвинув валяющиеся на полу вещи, парень раскрыл дверцу и, мягко толкнув Бев в недра гардероба, принялся торопливо стягивать майку.
- Прости!
Последние извинения шепотом и с лица исчезают эмоции вины и неловкости, лишь краснеют отчаянно кончики ушей. Денбро поворачивается к ворвавшейся в комнату матери, изображает недовольство, возмущенный вторжением.
- Билли! – Луиза выдыхает облегченно, делает пару шагов к сыну, - Джорджи сказал, ты тут умираешь.
- А еще он с утра говорил, что я топаю громко и из этого следует, что я стадо свиней, - парень фыркает, не глядя, вытягивает из шкафа рубашку, что висит прям рядом с замершей школьницей, - Голова разболелась, но уже все хорошо.
- А где, - мать семейства осекается, осматривая комнату.
- Где что? Ты что-то потеряла, мам? – дверь шкафа прикрывается не до конца, Билл замирает с рубашкой в руках, стараясь придать себе недовольный вид, - Я бы, с твоего позволения, предпочел принять душ и переодеться. Немного вспотел, - приобняв мать, парень отвел невзначай ее к входу, - Приступ был, правда, сильный, прости, что брат тебя побеспокоил. Я в порядке, ты можешь возвращаться к гостям. Спасибо.
- Ну хорошо, раз ты так говоришь, - оглядев комнату последним цепким взглядом, но не найдя присутствия упомянутой младшим сыном девчонки, Луиза сдалась и, поцеловав первенца в макушку, вышла из комнаты, - Не задерживайся, мне еще нужна твоя помощь.
- Конечно, мам, - Денбро кричит вслед, прикрывая дверь комнаты, - Я быстро.
Твоюматьтвоюматьтвоюмать.
Прислушавшись, Билл дождался знакомого скрипа третьей снизу ступеньки, означавшей, что мать спустилась, и бросился к шкафу.
- Извини, пожалуйста.
Рука по-джентльменски тянется, чтобы помочь девочке выбраться, Билл улыбается, готовый сорваться на смех. До чего нелепейший день.
Когда ты ребенок, пусть и подросший немного, или даже достаточно для того, чтобы казаться самому себе уже взрослым и самостоятельным, все равно любая встреча с иным восприятием реальности кем-то другим обескураживает и пугает. Нельзя быть готовым к такой встрече. Можно лишь внимать, широко распахнув глаза, пытаться понимать, отвечать, но все попытки обречены на провал заранее. И это не по правилам. В детских играх всегда есть понятные принципы и уговоры, в отличие от взрослого мира без правил, запутанного и беспринципного.
Губы Беверли приоткрываются, она делает вдох, но вопрос так и не слетает, и она просто выдыхает, нервно облизывая губы. Она напрягается и замирает, готовая в любую секунду резко отстраниться, не вполне доверяя любому чужому слишком близкому движению рук возле себя, наверное, даже не вполне осознавая это. Точно так же она напрягается, застывая испуганным олененком, на осмотре у доктора или, когда в школьном спектакле ей на голову водружают венок из мертвых искусственных цветов, или когда рука отца гладит по волосам. И она вздрагивает, когда чужое тепло касается щеки, дернувшись, почти как от удара. Хоть и слышаться поспешные извинения.
Беверли оборачивается на звук шагов на лестнице, выдыхая с облегчением, избавленная от необходимости пытаться понять происходящее, радуясь тому, что настает хоть какая-то развязка, появляется хоть какая-то ясность. И теперь можно будет заметно или незаметно (тут уж как повезет) сбежать подальше ото всех, потом выждать еще с полчаса и, ссылаясь на плохое самочувствие, возможно, убедить папу отпустить ее домой. И этот позорный день останется позади. Конечно, в школе нужно будет старательно избегать Денбро, благо, он на год старше, и они не так уж и часто пересекаются в школьных коридорах, едва здороваясь. И все худшее в этот день останется позади.
Но мальчишеская рука внезапно приобретают силу, сжимая запястье, поднимая Бев с пола и увлекая за собой. Дверца шкафа, пусть и не закрытая до конца, словно отрезает одну реальность от другой. Там остаются голоса, тепло весеннего солнца, домашний свет и чужое семейное благополучие. С Беверли остаются одиночество, обреченность, холод, пустота, стыд и разочарование – частые, и слишком многочисленные спутники. Она часто дышит, с ужасом глядя в пустоту перед собой, чувствуя себя преданной и униженной, не понимая, почему. Просто в какой-то момент искреннего переживания привычная броня оказалась где-то в углу, вне зоны досягаемости, появилась какая-то нелепая вера и ощущение того, что желания сбываются, и что в мире есть место чудесам. Что сказки правдивы, и абсолютно все могут общаться между собой как равные, не оглядываясь назад, не всматриваясь каждый в свое прошлое, наплевав на предрассудки. Нелепость. И Беверли было горько от того, что на какое-то время она позволила себе поверить в это. Она затаила дыхание, чтобы не выдать Луизе своего присутствия здесь, но по ее щекам сами собой катились слезы. И за это она ненавидела себя вдвойне.
Голоса смолкают, дверь шкафа открывается шире, и Бев поспешно вытирает тыльной стороной ладони глаза и щеки, кусает губы, отталкивает всторону протянутую руку и выбегает из комнаты, не оглядываясь. Она замирает лишь на последних ступеньках, всхлипнув, снова вытерев затуманившиеся глаза, не зная, куда бежать, ощущая единственное желание – запереться дома в ванной комнате и отмыться от ощущения грязи.
Ход добрососедской беседы за сервировкой тарелок прерывается звонким криком, слышимым даже на кухне. Луиза и Элвин синхронно вздрагивают, хмуря брови, отводят старательно глаза, игнорируя топот на лестнице. «Да не дай Бог». Одна мысль на двоих скрывается за фальшивыми улыбками и попыткой вернуться к беседе.
Не то чтобы Элу не нравился Билл. Если бы ему пришлось выбирать, то уж лучше, конечно, Денбро, чем тот же, к примеру, Дик Парсон. Элу не нравилась сама мысль, что его Тыковка найдет себе парня. Ни в пятнадцать лет, ни в шестнадцать. Ну возможно, когда ей станет восемнадцать, ему будет легче принять тот факт, что она выросла, и смириться с наличием какого-то молокососа в ее жизни, но это же будет еще не скоро.
- Почему Беверли не носит платья? Она миленькая, ей бы пошло.
Две пары родительских глаз сходятся на рыжеволосой особе по ту сторону распахнутого окна. Оба смотрят, но видят разное. Миссис Денбро видела потертые джинсы, грязные кеды, видела растрепанные волосы и то, как стремительно и брезгливо девчонка отвернулась от старшего сына. Она что считает, что слишком хороша для его мальчика? Мелкая шалашовка. Луиза стучит ножом по доске, срывая злость на несчастном багете, прокручивает в голове все сплетни, что слышала от других мамочек в школе.
- Не знаю, - Майер отхлебывает от стакана, улыбаясь уголками губ, - У моей дочери свое понимание жизни и стиля.
Элвин отворачивается, но не до конца, следит краем глаза, стоит тыковке оглянуться. Лезвие ножа бликует в майском солнце, вызывая прилив гордости в отцовской душе. У девочки были недостатки, бесспорно: она любила приврать, плоховато училась и часто ввязывалась в драки, вынуждая краснеть на ковре у директора школы, но у нее было и много достоинств, что грели сердце мужчины.
- Оно и видно.
Луиза хмыкает, смахивая крошки в раковину, а Элвин лишь хмурится, отставляя стакан. Сходятся на груди сильные руки, мужчина наклоняет голову, чувствуя первые ростки раздражения.
- И что же это должно означать?
- Ничего, - взлетают узкие плечи и опадают в безразличье, не губы, а тонкая белая полоса на розовеющем лице, - Просто, ты же не будешь отрицать, что девочке не хватает материнской заботы?
-То есть, ты намекаешь, что я плохо о ней забочусь?
- Нет, я намекаю, что девочка должна быть похожа на девочку, а не на уличного оборванца.
- А, то есть моя дочь похожа на бомжа?
- Для протокола: не я это сказала.
Вытерев руки, Луиза бросила белое полотенце на край стола и, уперев руки в бедра, воинственно воззрилась на нависающего над ней полицейского. Подобные разговоры начинались и гасли на этой кухне практически каждый визит Элвина в дом друга и напарника.
Когда-то давно, когда еще Фрида была беременна, Луиза радостно строила планы, как их с лучшей подругой дети поженятся, как семьи объединятся, и она будет нянчить кучу милейших внуков. Зависимость Фриды свела на нет и эти отношения, вранье и тайны, скрываемые годами, рухнули на Луизу тяжелой ношей. Ненавидеть оказалось проще, чем понять и простить. Не осознавая, что перекладывает обиду на мать на плечи дочери, миссис Денбро цеплялась к любой мелочи, отчаянно ища подтверждения и оправдания своим чувствам.
- Эмм, мам?
Голос Билла свистком рефери разогнал напряженных в предвкушении боя борцов. Эл отступил, гася гнев в стакане, а Луиза вновь развила бурную деятельность, передавая сыну кувшины с напитками через окно.
- Я не хочу сказать, что ты плохой отец, - как только старший сын отправился на пост, женщина плеснула себе вина и вновь подняла излюбленную тему.
- И на том спасибо, - ответное бурчание заглушается звоном льда в стакане, куда льется новая порция виски. Элвин снова присел на край столешницы, скрестив руки на груди.
- Что я хочу сказать, так это то, что Беверли становится девушкой, - тактичность Луизы, в ее понимании, была на высоте, - У девушек ее возраста свои потребности и нужды.
- Ну да, ты же столько дочерей воспитала. Столько научных трудов написала на тему «Как длина юбки определяет жизнь и характер женщины».
- Дело не в длине юбки!
- А в ее наличии? С каких пор джинсы делают Бев бомжом? Я пропустил какой-то модный переворот?
- Ты придираешься к словам!
Неосознанно повышая голоса, спорщики вновь принялись активно жестикулировать и заводиться. Собирающиеся во дворе гости активно шумели, перекрывая голоса с кухни, но возмущенный голос жены Гаррет все равно уловил и, вздохнув, двинулся к дому, оставив друзей.
- А с чего вообще ты придираешься к моей дочери, может с этого начнем?
- Я не придираюсь, я переживаю!
- Ой, да не поверю, чтобы ты переживала за кого-то кроме своих дражайших сыночков, - изменение в отвернувшемся лице не укрылись от полицейского. Элвин оторвался от насиженного места, делая шаг, - Погоди-ка.
- А знаешь, да! – развернувшись, Луиза резко приблизилась и ткнула друга пальцем в грудь, - Я переживаю! Переживаю, что твоя дочь при всей ее репутации, окажет негативное влияние на моих детей!
- Это какой же еще репутации?!
- А может хватит орать? – ворвавшись на кухню, Гаррет поспешно прикрыл окно и задернул шторы, отсекая уже начинавших бросать заинтересованные взгляды соседей, - Что опять началось?
- А такой, что про нее много говорят в родительском кругу, - войдя в раж, миссис Денбро привычно игнорировала мужа, продолжая тыкать острым пальцев в грудь Майера, - Тебя жалеют, не говорят, но многие поговаривают, что яблонька недалеко яблочко-то отбросила.
- Ты сейчас назвала мою дочь шлюхой?
- Мам!
- Опять же для протокола: не я это сказала!
- Маам!
- Раз для протокола, то это не моя дочь только за сегодня уже дважды яйца подкатывала к твоему сыночку.
- Ребята, давайте успокоимся!
- Ах ты, - задохнувшись от негодования, Луиза сжала руку в кулачок и уже намеревалась ударить Элвина по груди, но муж все же успел оттащить жену подальше.
- Ну, маааам!
- ЧТО?!
Инстинктивно отступив, Джорджи вздрогнул от грохнувших одновременно трех голосов. В уголках обычно лучистых глаз начала скапливаться влага, грозящая пролиться потоком слез на задрожавшую губу. Вырвавшись из объятий мужа, Луиза подбежала к младшему сыну, послав мужчинам убийственный взгляд, и принялась успокаивать малыша.
- Что случилось?
- Там Биллу очень плохо! Мы с Беверли были наверху, а он пришел весь белый. Все не так, как обычно. Он прям мертвецки бледный.
- Где вы с Беверли были?
- Ой, да даже не начинай мне тут, Элвин!
- Эл, мужик, ну нахрена? – дождавшись пока дверь закроется за спиной жены и сына, Гаррет повернулся к другу, всплеснув руками, - Ты же знаешь, как она трясется над парнями. Ну зачем провоцировать?
- То есть, называть мою дочь шлюхой можно, а озвучивать факт того, что Билл к ней явно яйца подкатывал нельзя?!
- Она этого не говорила, - устало потерев виски, коп достал из холодильника бутылку пива, - Вы когда-нибудь уже перестанете? Взрослые люди, а собачитесь, хуже Джорджа с его этой Мэри. Бев красивая девушка, естественно, она нравится Биллу.
- Ей пятнадцать!
- А ему шестнадцать! И что? Вспомни нас в старшие классы!
- Лучше не стоит…
Эл моргнул, прогоняя пелену гнева с глаз, и рассмеялся, признавая правоту друга. Он в шестнадцать уже имел далеко не одну подружку.
- И все же, ты же не хочешь сказать…
- Нет! Конечно, нет, - примирительно подняв руки, Денбро помотал головой, отрицая предположение, - Ну даже если они сойдутся. Не смотри на меня так. Если! Если они сойдутся, то ну какие у них могут быть отношения? За ручки подержатся? Поцелуются украдкой?
- Пусть только попробует! Разоритесь потом на пластике тех губ, что коснутся Беверли!
- Ладно, - Гаррет смеется, обнимая друга одной рукой и увлекая прочь из кухни, - Выдохни, мишка-папа, никто твою дочурку не обидит.
Открывшаяся дверь, как суровая насмешка судьбы. Эл замирает на секунду, фиксируя каждый сантиметр появившейся в поле зрения дочери. Слезы на влажных щеках наспех вытираемые подрагивающими ладонями, потерянный взгляд в столь знакомых глазах. Его Беверли не плакса, как многие другие девчонки, разводящие слякоть по поводу и без. Его Беверли – стойкий боец, переносящая невзгоды и наказания с высоко поднятой головой, способная постоять за себя в любой ситуации. Кому, как не ему знать это. Майер допускал много ошибок в воспитании дочери, и годовалые шрамы от ожогов давали о себе знать до сих пор, но жалобный всхлип и мужчина, сбросив руку друга с плеча, срывается с места, в секунды оказываясь рядом.
- Тыковка, - осторожно взявшись за плечи, как касаются несмело ручки нагретого чайника, проверяя температуру, Элвин попытался заглянуть дочери в глаза, бегло осматривая на наличие повреждений, - Ты в порядке? Хочешь, уйдем отсюда?
Полумрак шкафа скрадывает краски, накладывает тени на лицо Бев. Билл еще улыбается, но ощутимый удар по руке вынуждает рефлекторно отступить с дороги. Парень тянется вслед, но ловит лишь воздух, еще хранящий аромат взметнувшихся волос. Да что же за день-то такой! Злость вырывается излишне громко хлопнувшей дверью шкафчика. Билл потирает ушибленный кулак, не зная, что делать дальше, прокручивает в голове события дня, пытаясь понять, что сделал не так. Что повлекло за собой такую реакцию? Надо было оставить все как есть? Она вообще понимает, что было бы, застукай его мать ее у подножия его пастели? Да он помочь же хотел!
А знает ли? Билл мало что знал об отношении мистера Майера с дочерью, так откуда Беверли знать о том, как поведет себя его мать? Сомнения, подобно муравьям, грызли подростка, нерешительно смотрящего на распахнутую дверь. Пойти следом или забить, пусть сама разбирается со своими истериками? Что она вообще тут делала? Зачем пришла на барбекю, зачем пошла в его комнату?
- Беверли, подожди!
Пока мозг еще пытался осмыслить происходящее, ноги сами сорвались с места. Вывалившись в коридор, Билл замер у перилл, недоуменно переводя взгляд между тремя фигурами, замершими у подножия лестницы. Внезапно пришло понимание, что он все еще сжимает в ушибленном кулаке рубашку, которую так и не надел.
- Так, детка, подожди, - осторожно отодвигая дочь в сторону, Элвин сверлил взглядом полуголого пацана, выбежавшего из спальни, - Сейчас папа быстренько объяснит кое-кому пару правил и мы тут же пойдем домой.
- Что пр..
Повинуясь молчаливым сигналам отца, активно машущего рукой перед шеей, Денбро младший осекается на полуслове, замирает испуганным зайцем, пойманным в ловушку горящих ненавистью стальных глаз помощника шерифа, пятится неловко.
Два плюс два в голове копа сложились в отличный паззл, результатом которого легко мог стать чей-то разбитый нос, не удержи Гаррет приятеля за плечо.
- Мне кажется, что не стоит делать столь скоропалительных выводов, - произносит полицейский вслух, одними губами говоря сыну бежать, - Я уверен, всему есть логичное объяснение.
Элвин дергается и Билл, оступившись о порог, срывается на бег. Характер у мистера Майера был взрывной, это знали все. Защелкнув хлипкий замок на двери, парень натянул-таки рубашку и огляделся. Бежать? Куда бежать?! Просторная комната, как никогда, показалась маленькой клетушкой. Билл метался из угла в угол, судорожно соображая, что делать и как теперь выходить из ситуации, пока не поскользнулся на одном из множества покрывавших пол рисунков.
- Черт черт черт черт черт.
Шаги на лестнице добавляли дрожи рукам, пытающимся оперативно убрать слишком явные следы, указывающие на парня, как на какого-то сталкера. Бумажки мялись и разлетались, сопротивляясь попыткам собрать их обратно в альбом. Постоянно оглядываясь на дверь, парень плюнул и, просто затолкав все, как мог, под кровать, снова вскочил на ноги.
Довольный смех из окна привлек внимание. Билл высунулся наружу, наскоро оценивая расстояние. Он еще ни разу не вылезал из окна своей спальни, но Дерек однажды залез по трубе, по его словам, а значит шансы были и слезть. Правда, это было года три назад, но ведь он не так уж и сильно вырос…
А чего он собственно убегает? Замерев по ту сторону окна, Билл вцепился в подоконник мертвой хваткой, отчаянно стараясь не смотреть вниз. Он же ничего плохого не сделал. Дверная ручка зашевелилась под нажатием чьей-то руки с той стороны двери. Денбро дернулся и почувствовал, как старые кеды соскальзывают с узкого карниза. Потеряв опору под ногами, парень вскрикнул, еще сильнее цепляясь за подоконник. Руки дернуло так, что казалось, плечи навсегда выйдут из положенных им мест в суставах. Как же больно. Он так долго не провисит. Билл осторожно скосил глаза вниз, пытаясь рассмотреть, на что ему придется падать. Ноги болтались где-то в середине нижнего окна, а значит, в теории, ему лететь до земли метра полтора. Не так уж и много. В теории. Если немного оттолкнуться и исхитриться повернуться в полете, то можно упасть аккурат на мамины кусты. Это, опять же в теории, должно смягчить падение.
Затекшие пальцы потели от напряжения, тоже начиная скользить. Наскоро помолившись, Билл отпустил пальцы, отталкиваясь коленом от стены, но так и не смог развернуться, а потому приземлился, больно отбив пятки и подвернув одну ногу. Взвыв от боли, парень покосился на окно и поковылял за угол.
Гости непринужденно болтали, сбиваясь в кучи, откуда-то доносился голос матери, но Биллу требовалось укрытие получше. Каждый шаг раненой ноги отзывался болью, но парень упрямо брел через двор, максимально стараясь придать себе беспечный вид.
- Лекс! Боже, чел, ты как никогда вовремя!
Заметив у столов с едой знакомую шевелюру, Билл направился к другу и, не притормаживая, ухватил того за руку, таща за собой.
- Некогда объяснять, надо валить! Бля, чувак, я в таком дерьме!
сейчас? Пока думала, куда податься, оказалась в поле зрения отца. Ощущение, что застуканная на месте преступления. И немудрено: Беверли не любила и обычно не позволяла никому постороннему видеть ее в слезах. Слезы – это плохо, это слабость, видя которую, люди могут постараться тебя добить. Когда тебе пять и тебе больно, ты поднимаешь крик на весь мир. В десять ты хнычешь. А к 15 начинаешь есть запретные яблоки, которые растут на дереве боли твоей души. Таков уж путь развития. Ты начинаешь зажимать рот руками, чтобы заглушить крик. Кровит у тебя внутри. Беви уже дано научилась глушить крики и душить слезы, и вот, застигнута врасплох, как какая-то первоклассница.
Еще не успевает прогнать страх, залегший на дне глаз, и просто замирает, как обычно, когда ее касаются отцовские руки, не уверенная в том, причинят ли они боль или принесут утешение. Она кивает на предложение уйти, открывает рот, чтобы объясниться, не зная, что сказать.
- Я… - она запинается. Что тут сказать? Как объяснить, что тебя только что больно укололи в брешь в защите, окатили грязью, подтвердив тебе собственные же убеждения, которыми ты отчего вдруг на мгновение пренебрегла? И уж точно не для папы это. Он ничего не знает, и Бев искренне надеялась, что никогда и не узнает. Надеялась или боялась. Она все еще слишком хорошо помнила реакцию и кипящую ярость Элвина в отношении Фриды. Яд, льющийся через края, смертоносная буря, крушащая все на своем пути. Теперь она этого боялась еще больше. Этого и того, какие могут быть последствия.
- Папа! – Беви бежит следом, взлетая вверх по ступенькам, хватает его за руку, останавливаясь рядом с ним у двери.
- Мальчики показывали мне модель самолета, который они делали, я взяла его в руки рассмотреть, а из нее вылез огромный паук. Я испугалась, и бросила на пол, а Билл попытался его поймать в рубашку, чтобы выпустить потом на улицу, - Отчего-то не верилось, что Билл способен убить даже паука, даже большого и страшного.
- Я испугалась, что… - она говорила тихо, но осеклась, бросив косой взгляд на фигуру Денбро-старшего, оставшегося внизу лестницы.
Держа отца за руку, она чувствовала свой собственный частый пульс, и действительно все время перманентно боялась, что однажды вспыхнет где-нибудь на улице, в школе, в гостях… дома снова.
- Давай просто пойдем домой?
Инстинкт копа прост: подозреваемый бежит – значит виновен. Испуг на лице парнишки и позорное бегство с свою комнату затмили разумные доводы его отца. Майер рванул вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньку, чувствуя, как разливается по венам привычный огонь гнева, подпитывает язвительными удобрениями ростки отцовского возмущения, выжигает сорняки разумных мыслей. Дверь в комнату вырастает перед мужчиной за пару секунд. Элвин дергает ручку, не слышит за шумом в ушах возгласы дочери и Гаррета, что бегут следом. Одна лишь мысль пульсирует в голове, крутит картинки перед залитым красной дымкой экраном внутреннего взора. Вот парень затаскивает его девочку к себе в спальню, стягивает с себя майку, протягивая к ней свои потные ладошки. Вновь перед глазами лицо заплаканной тыковки, отзывается болью сердце папаши.
Ненависть к матери никогда не проецировалась на дочь. Да, он бывал слишком строг, но любил Беверли всем сердцем, переживал за каждую содранную коленку, за каждую упрямо нахмуренную рыжую бровь. Переживал, хоть и совсем не умел показывать. Бурчал там, где стоило просто обнять, кричал, когда стоило выдохнуть и остановиться. Понимал слишком поздно, что вновь перешел черту.
Теплая рука ложится на дергающее за ручку запястье, сжимает, тянет, привлекая внимания. Майер рычит, поворачивается резко, встречаясь с родными глазами. Корчатся в гневе черты лица, госпожа ярость слишком сильно держит поводья, сверкает сталью в глазах. Страх в голосе дочери все же пробивается сквозь броню, Эл фокусируется на словах, следит за направлением взгляда и выдыхает.
Его же девочке нет причин ему врать, правда? Настолько ли она испугалась, что повторится история прошлого мая? Элвин не готов проверять эти теории.
- Понятно.
Мужчина пресекает поспешно и без того, осекшуюся дочь, бросает последний взгляд на запертую дверь и убирает руку с ручки. Хотя кулаки все же чешутся. Денбро явно смотрел на дочь не глазами школьного друга.
- Ладно, - положив ладонь на девичье плечо, мужчина спустился с лестницы, кивая ухмыляющемуся другу, - Мы, пожалуй, правда пойдем. Свидимся.
- Захватите с собой бургеров? Нет? Ну, как знаешь.
Гаррет хлопнул друга по спине и подмигнул насупившейся Беверли, после чего вернулся на кухню, как раз вовремя, чтобы заметить ковыляющего прочь со двора сына. Денбро-старший рассмеялся чистым смехом и, прихватив баночку пива, направился во двор, посвистывая.
Знаете, что главное в барбекю? Не гости, не общение и даже не хорошее настроение. Главное в барбекю – это много еды. Не то чтобы Лекс такой из себя голодающий и несчастный, он просто любит пожрать и беззастенчиво пользуется приглашениями друга, не задумываясь о том, помешает он кому-то своим присутствием или нет. Что главное? Билли и еда – собственно на этом обычно все и сосредотачивалось и какое-то время друг изображал приличного и вертелся на глазах у родителей и кучки их друзей, в наглаженной рубашке и брюках, а потом они [а чаще сам Лекс] нагребали еды и сматывались в комнату Билла или штаб, в зависимости от того, куда хотелось рвануть.
Александр хотел прийти прямо к началу всего этого представления дружбы и любви имени бесконечных взрослых, но вместо этого максимально долго спал, завернувшись в одеяло с головой и игнорируя попытки брата вытащить его на свет божий. Поэтому план понаблюдать за тем, как Денбро будут трепать по щечке и радоваться, что «мальчик уже такой взрослый» проваливался – такие штуки могут сделать только придя в гости, но потом внимание переключалось на собеседников – именно это позволяло в добавок к еде спереть бутылку пива, а потом распивать ее на двоих.
Перспектива слопать что-нибудь приготовленное чужими руками, вместо того, чтобы самостоятельно сооружать себе завтрак, оказалась весьма заманчива, поэтому дома Брейден задержался ровно на то время, которое понадобилось, чтобы плеснуть в лицо холодной водой и запинать под кровати вещи, которые обещал убрать. И так сойдет, потом разберется.
Вот что интересно – люди на дружеско-соседских встречах похожи на муравьиную ферму. То же бесконечное движение, вроде все заняты, а вроде ничего не делают. Этакий муравьиный театр – Лекс не мог поверить, что все эти люди в самом деле на столько рады друг другу, на сколько это показывают. Все эти оскаленные в широченных улыбках зубы наводили на воспоминания о фильме «Челюсти».
Иногда он пытался представить, будь его родители живы, они бы тоже приходили на такие встречи? Или топись брат меньше в работе, ходил бы он? Представить кого-то из своей семьи на подобных сходках не получалось, да и сам он чувствовал себя откровенно лишним на таком празднике жизни, но добравшись до необходимого дома [пункт А выполнен] Брейден переходил к пункту Б – найти Билла. Или Джорджи и через него – Билла. И в идеале – не отсвечивать и не привлекать внимания.
Только вот друг так качественно спрятался – наверняка устал от желающих поумиляться с отпрыска пресветлой Луизы – что теперь вообще не попадался на глаза. Александр осторожненько прошелся по первому этажу, игнорируя встречных и, разве что не начиная кричать «Ау, Билл, где ты?», вышел во двор, замерев в двери и всматриваясь в хаотично передвигающихся прилично одетых и улыбчивых представителей всей округи. Удивительно, как много у Денбро друзей. Или как много людей готовы ими быть, чтобы здесь побыть. Или что-нибудь еще – откуда вообще Лексу знать о том, чем руководствуются взрослые люди? Может у них есть какие-то скрытые мотивы, ну или при взрослении в мозгу включается дополнительная функция «быть приличным». Себя же он считал по жизни достаточно бракованным, чтобы не видеть себя в светлой рубашке, причесанным и вежливо улыбающимся какой-нибудь женщине на чьем-нибудь заднем дворе.
Пользуясь моментом, Брейден стащил с тарелки большой бургер и отошел в сторону, рассматривая людей и поглощая завтрак. Ощущение, будто попал в какой-то фильм об идеальной американской семье. Впрочем, почему бы не считать семью Денбро образцом для подражания? В целом – у них все есть. У них все хорошо. Наверное.
Бургер заканчивается, запивается яблочным соком, присматривая что-нибудь на десерт. Рядом курсируют какие-то люди, переговариваясь о еде, о друг друге, о том – кто и что готовил. Одна особа, старательно оправляющая юбку, тянется к яблочному пирогу, а ее подружка в кремовом платье шепчет что-то, в чем улавливается «мой сын говорил» и «Майер». Они сдвигаются к блюду с кексиками с кремом, оставляя пирог в одиночестве. Лексу хочется кинуть в них салатом, но жаль переводить еду просто так. Знает он одну Майер и не имеет ничего против того, чтобы попробовать то, что она готовит.
Оказывается, что вкусно. Достаточно вкусно, чтобы наконец-то услышав голос Билла за спиной, Брейден продолжил вытаскивать себе второй кусок пирога.
- стой, сейчас… - но тот не слышит, хватает за предплечье и тянет за собой не сбавляя скорости. Лекс цепляется за кусок пирога, тот, будучи не до конца отрезанным, тянет за собой весь пирог. Казалось бы, рано или поздно кусок оторвется, к тому же Брейден ни за что не расстался бы с вкуснотой просто так. Это и происходит – но тяжелый противень по инерции продолжает движение, сшибая стоящую рядом тарелку и падая на землю. Кексики с кремом, находящиеся на тарелке, живописно подлетают в воздух и рассыпаются на стол и платья стоящих рядом женщин, сделавших выбор не в пользу пирога. Зря-зря. Звук бьющейся тарелки и аханья обладательниц одежды, испачканной кремом, однозначно привлекает внимание, Александр ловит знакомый силуэт мамы Билла – и вот уже он тянет друга за собой, одновременно доедая кусок пирога.
- согласен, надо валить, а то сейчас оба в нем будем. По ходу рассказывай, во что ты умудрился встрять в этом унынии. Кстати, пробовал пирог? Офигенный, больше никому не достанется. Говорят, его Беверли Майер испекла, золотые руки у девчонки...
Вы здесь » Ashburn: the troubled town » Прошлое » Гори оно синим пламенем
