- Матерь божья, Винни! Что это такое? – мать трясёт в руках окровавленную футболку, в которую были завёрнуты: небольшая пачка наличных – купюры по десятке, - нож-бабочка, свёрток с травой, несколько мелких вещиц, а также кольцо из светлого металла с большим блестящим камнем – явно очень дорогое. В глазах у женщины среднего возраста можно прочитать разные эмоции одновременно: ужас, удивление, гнев и даже безнадёжность. Она трясёт у меня перед носом находкой, как будто у нашкодившего щенка, заставляя морщиться от звука её голоса. Слишком звонкий для раннего утра – трёх часов дня. – Что это? Я тебя спрашиваю! Откуда у тебя эти вещи?
Открываю глаз, оторвав голову от подушки.
- Положи где взяла.
- Винни, ты это украл? Почему тут кровь? ПОЧЕМУ ТУТ КРОВЬ, ВИННИ? – предметы летят на пол. Кольцо куда-то укатывается. Мать бьёт меня футболкой с запёкшейся кровью по голове, спине, и я прячусь от неё под одеялом. – ТЫ ЧТО, КОГО-ТО ЗАРЕЗАЛ? ГОСПОДИ, НУ ЧЕМ Я ПРОВИНИЛАСЬ? ГДЕ Я СОГРЕШИЛА? ЗА ЧТО ТЫ ПОСЛАЛ МНЕ ЭТО ОТРОДЬЕ ДЬЯВОЛА??? ВИННИ. ВИННИ!
- Да отвали ты от меня, дура! – огрызаюсь, смахивая одеяло в сторону и вскакиваю на колени. Выхватываю у неё тряпку и швыряю ту на пол. Тяжело дышу носом. – Кто тебя вообще просит копаться в моих вещах? Не заходи сюда, блядь, никогда больше!
У женщины слёзы в глазах. Катятся по щекам солёным градом.
- Бог тебя накажет, милый. То, как ты живёшь – неправильно. Я тебя не таким растила. Не таким… - она запинается, а я, сощурившись, смотрю на женщину.
- Ну? Каким? Договаривай.
Она смотрит на меня всего мгновение, а потом разворачиватся на задниках своих домашних тапок и идёт к выходу.
- Чудовищем, да? – рычу ей вслед и швыряю подушкой. - Ублюдком? Долбоёбом? Ну, кем?!
Утро добрым не бывает. И так каждый раз, когда ей взбредает в голову сунуться в моё личное пространство.
- Курица.

- А ты меня любишь? - спрашивает Джесс, накручивая телефонный провод на палец. По другую сторону нахожусь я - свожу глаза в кучу от ненавистного вопроса. Зажав сигарету в зубах, цежу: «ага». Люблю я эту дуру, как же.
На том конце телефонного кабеля, протянутого через город, радость плещется через край. В то время как я, ползая по полу на четвереньках, заглядываю в щели между досок в полу, но упорно ничего не вижу. С каждой минутой, что я стою на коленях, мне становится всё более тревожно, ведь кольцо пропало – а оно не моё. И оно действительно очень дорогое.
- А мы поженимся?
Отвечаю, даже не вслушиваясь в вопрос. Этот щебет меня порядком утомил. Я пытался избавиться от Джесс уже пять раз, и все равно никак с ней не разбегусь. Она знает, на какие рычаги давить, чтобы я, ясное дело, в последний момент передумал. А потом жалел.
- Ага. Слушай, Джесс, мне пора...
- Подожди Мне надо тебе кое-что сказать.
- Пока, Джесс.

На душе паршиво. Сложив замёрзшие руки по карманам брюк, опустив голову иду по улице, глядя под ноги. В зубах зажата сигарета. Кажется, я попал на крупную сумму денег. А ведь от меня почти ничего не требовалось.
В условленном месте стоит Майки – переминается на месте. Майки – мой друг. Мы с ним здороваемся, пожав друг другу руки. Киваю, предлагая ему убраться с улицы, и негромко рассказываю ситуацию с побрякушкой.
- … думаю, надо пол вскрывать. Оно где-то там – больше негде.
Мой друг качает головой, приложив кулак к губам.
- Я канеш попробую потянуть время. Но если ты его не найдёшь – мы попали.
- «Плёвое дело, Винс! Да там и делать нечего, Винс!» - гнусаво пародирую голос Майка, а тот натягивает мне шапку на глаза.
- Если бы ты всё не просрал, придурок – было бы плёвым делом.
- Да иди ты.
Но идём мы вместе – на квартиру знакомого, который устраивает тусовку.

Подвыпившие, мы запираемся с Джессикой в комнате. Здесь всё вверх дном, но сейчас нам обоим как-то абсолютно всё равно на окружающую обстановку. Главное – здесь нет людей.
Девушка садится на меня, но остаётся в таком положении недолго. Она сползает вниз и расстёгивает мои брюки, а я лежу на кровати и смотрю в потолок, стараясь выкинуть из головы дурные мысли о сегодняшнем дне. Невольно возвращаюсь к тому моменту, где наорал на мать – на душе стало как-то особенно мерзко, но умелый рот Джесс вскоре выдёргивает меня из процесса самокопания. Когда девушка вдруг замирает – недовольно приподнимаю голову.
- Эй?
- Детка, у меня для тебя кое-что есть, - говорит Джесс, и, вытянувшись и чмокнув меня в губы, вкладывает мне в руку какой-то конверт, снова оседлав. Пока я отстранённо его открываю, она наблюдает за этим слишком пристально.
В конверте какой-то странный снимок на черном фоне. Далее мы говорим практически в унисон:
- Эт че за хрень?
- Я БЕРЕМЕННА!!!
Смотрю на непонятную кляксу в форме размытого человечка, сморщив лоб. На моём лице непонимание.
- Рад за тебя. А теперь ты не могла бы…? – двигаю бровями, намекая на продолжение, а девушка со смехом ударяет меня в грудь ладонью.
- Дурачок, это твой ребёнок. Я от тебя беременна! Ты рад?
Продолжение как-то внезапно перестало меня интересовать.
- Слезь с меня.
- Винни?
Сталкиваю девицу с себя, садясь на кровати. Честно? Я заметно приуныл. Это был поганый день. Очень поганый. С самого утра тяжелая серость на улице подсказывала – день будет ужасным. Мне даже начинает казаться, что эта мрачная февральская погода – атмосферное украшение моего кошмарного сна, ну иначе не бывает такого отвратительного дня.
Это всё сон – с самого утра.
- Мы теперь точно поженимся, а ещё у нас будет вот такая ми-и-илая кроха. Ты посмотри, какой он сладкий! – Джесс вертит фоткой у меня перед самым носом, а я чувствую себя быком, которому показали красную тряпку. Вырываю у неё снимок из рук и, порвав, выбрасываю в сторону.
Точно не сон.
-  Я не стану на тебе жениться.

Мы поругались. Очень громко поругались. Джесс убежала. Я нажрался – иным словом моё пьяное состояние не назовёшь. В общем-то, ничего нового.
Джесс была мне не интересна. С ней было скучно по всем фронтам, кроме кроватного. Она мне быстро приелась, как дешевая жвачка, которая потеряла свой вкус и я её выплюнул. Увы, но после этого по чистой случайности я имел неосторожность наступить на неё, и жвачка-Джесс прилипла к подошве моего ботинка. Да так, что не оторвёшь. Я не женился бы на ней, хотя, по всем правилам, только такие дуры и могут охомутать таких долбоёбов, как я.
Показываю Майку половинки рваного снимка, а друг присвистывает.
- Во дела... Ну смотри, не всё так плохо. Джесс родит ребёнка, мы его продадим цыганам и расплатимся за кольцо. Бинго!
- Ха-ха, бля.
Друг крутит в руках обрывки фото и несёт какую-то чушь про цыган, пока его лицо не меняется. Он хмурится, выпрямляется, и вдруг смотрит на меня практически трезвым взглядом.
- Слышь, Винс, а как там фамилия у Джесс?
Я припомнил не сразу. Удивительно, что вообще вспомнил.
- Уильямс.
- А тут на обратной стороне написано «Мисс Ларссон, К.»
Пьяный взгляд ловит в фокус инициалы на снимке. Затем лицо друга.
Я убью эту суку.

Из пьяного тумана передо мной нарисовалась заветная дверь. Не помню, как я до неё добрался, но судя по снегу, кажется, даже в самых трусах - по пути я останавливался отдохнуть ни в одном сугробе.
- Открывай, блядь! Слышишь меня, сука ты драная?! - барабаню в старенькую дверь с такой силой, что та ходуном ходит. - Или я её сейчас вынесу нахер! ОТКРЫВАЙ ДАВАЙ! ЭЙ!
И когда та открывается – покачнувшись, замираю с занесённым в воздухе кулаком, забыв зачем пришёл. Перестаю орать и тупо смотрю на Айви в дверях. Непонимание залегло в складках между бровей. В чуть приоткрывшихся губах. Во взгляде. Какого хрена она здесь делает?
- А ты че здесь делаешь?
Живет.
- С хера ли? Давно?
Морщусь. Отхожу на шаг назад, осматриваясь вокруг. Перед качающимся взором действительно совсем не те окрестности, какие теоретически должны были быть в правильном месте. Какого черта ноги принесли меня через весь Эшбёрн к Паунсетт - не имею ни малейшего понятия. Моя навигационная система дала сбой. Небольшая промашка у автопилота.
- Бля. Адресом ошибся. Бывай.
Резво, как мне кажется, я разворачиваюсь, завалившись в сторону. Выравнивая курс, иду куда-то наобум по синусоидальной кривой, пока не падаю в снег на ходящую ходуном землю.
Ну что же, пожалуй, сначала полежу немного, а затем пойду хоронить Джессику.