Дом у Паркеров чистый и светлый, с кучей красивых статуэток и фотографий, расставленных и развешанных то тут, то там. Достаточно немного вглядеться в мелочи вокруг, чтобы осознать, почему стены внушают ощущение жизни: отодвинутый стул, брошенная заколка на обеденном столе, распахнутый зонт возле входной двери.
– Значит, когда ты пришел с работы, её уже не было? – Уточняет Майкл, рассматривая через окно качели, на который сидит дочь Паркеров. Ей, кажется, двенадцать, откликается она на «Лотти» и часто проезжает мимо участка на своем ярко-красном велосипеде.
– Да. Лотти была на дополнительных занятиях, поэтому я забрал её после работы, и мы вместе поехали домой. Эммы дома не было.
Кивнув, Майкл опускается на тот самый отодвинутый стул – будто сама Эмма приглашает сесть сюда – и достает из нагрудного кармана ручку.
Кажется, к семейному ужину он не успеет.

Они прочесывают окрестности. Они опрашивают местных. В перерыве Майклу удается позвонить домой и сказать, чтобы его не ждали.
– Будто мы собирались, – ехидничает Роз, прежде чем положить трубку.
Впрочем, ничего нового.
Майкл смотрит на Лотти и не знает, с какой стороны к ней лучше подъехать с вопросами, потому машет рукой и зовет коллегу – у последней наверняка выйдет поговорить с девочкой чуть лучше, чем у него.
Эмма зашла в магазин стройматериалов, вернулась домой и испарилась.
Никто не видел Эмму. Никто не слышал Эмму.
У Майкла складывается впечатление, что еще немного – и все забудут Эмму.

Возможно, возникшую идею нельзя отнести к разряду «хороших», однако тут идет счет времени, а перед глазами осунувшееся в мгновение лицо Паркера и потерянный взгляд Лотти. У Майкла ощущение, что девочка может что-то знать, но допрашивающая её Виола лишь пожимает плечами и опровергает любые подозрения.
Майкл не лезет. Пока что.
Накладывая в тарелку остатки уже остывшего ужина, Рейнс старается не шуметь – несмотря на масштабы особняка, звуковая изоляция оставляет желать лучшего. Поздние возвращения домой мало, кто любит, однако сегодня Майкл рад возможности избежать компании Джозефа и остальных сиблингов. Его работой редко интересуются, если только не возникает какое-то громкое дело, и, кажется, дело Эммы Паркер скоро будет отнесено именно к этому типу.
Виола говорит, что к утру будут готовы фотороботы и направлены по всему штату.
Майкл морально готовится к сухим рассказам, но есть одна проблема.
Эмма, мать её, Паркер – близкая подруга его жены.

Словно услышав его мысли, в дверях кухни возникает Моника. Кажется, она еще не ложилась спать – может, зачиталась, может, возилась с розами – и Майкл невольно ставит себя на место Паркера.
Что, если она исчезнет точно также?
Зайдет в свой розарий и просто испарится?
Ему-то что тогда делать?

– Извини, что не успел к ужину, – тихо бормочет ей в макушку, обнимая за плечи одной рукой. – Грудка невероятная.
Конечно, Моника знает, что вышла замуж за копа, и его отсутствие будет периодически затягиваться. Майкл знает, что Моника знает, потому мог бы уже не извиняться, как делает это практически каждый раз – однако он все еще пытается быть относительно неплохим мужем.
Отстранившись от женщины, он прислоняется к столешнице, разламывая вилкой мясо на волокна, и выдерживает небольшую паузу, прежде чем сказать:
– Эмма Паркер исчезла. Пришла домой и все. Никаких следов борьбы, вокруг дома пока тоже ничего не нашли, однако Эммы все еще нет.
Наверно, стоило начать с хороших новостей. У Майкла они, увы, случаются по работе не так часто, как хотелось бы.

Он поднимает взгляд на Монику, замирая в ожидании.
Эмме Паркер, возможно, сейчас очень нужна помощь подруги.