14.05.92
Поздний вечер.
Закидывая последний мешок в кузов небольшого MANа, мужчина устало размял ноющие мышцы, и подняв планку авто дабы закрепить груз, похлопал ладонь по местами проржавевшей бочине, давай понять, что можно трогаться. Изнурительная работа закаляла тело и помогала отвлечься, но все это было лишь временной панацеей. Постоянное одиночество и страх вечно пульсировали в висках, а этот городишко с его чужаками навевал на Фишера настолько непреодолимую тоску, что ему порой попросту жить не хотелось. Здесь, как и везде он был чужим для всех и самое главное для себя самого. Каждый день, словно забитый пес он шарахался от людей в форме, с дрожью листал ежедневную прессу, опасался общения и с неподдельным смятением всматривался в каждую встречную белокурую девушку. Из всего этого выхода не было, а философский подход к жизни в стиле "а в Африке детям еще хуже" не действовал в случаи с Фишером. Конечно, можно попробовать жить здесь и сейчас. Продолжить копить деньги на нормальное жилье, учиться радоваться тому, что есть, но это ничего не изменит. Рано или поздно всему наступит конец. Слухи о сбежавшем маньяке коснутся Эшбёрна, а если нет, то местным копам достаточно будет лишь проявить бдительность, откатав отпечатки неизвестного им приживалки. И всё, finita la commedia. Ведь база у них наверняка едина.
Смотря вслед тающим в ночи габаритным огням грузовика, брюнет задумчиво вытирал пыльные от мешков руки не менее грязной тряпкой, с каждой минутой все сильней хмуря брови и погружаясь в себя:
«Пустая аллея, по обе стороны густо усеянная непроходимой стеной из древесных стволов. Холодно и пронзитольно тихо. Густая, почти осязаемая кожей мгла. Вокруг явно ночь или поздний вечер, а я стою здесь совсем один и отчего-то растеряно задаюсь немыми вопросами.
"Где же все?"
Крупные, воздушные комья снега, медленно падающие в свете уличных фонарей совершенно незнакомого мне места, в другой ситуации, несомненно, завораживали бы меня, но не сейчас. Сейчас я был ими напуган, но не понимал своего страха. Да, я был совершенно один, ночью в незнакомом месте, но я чувствовал, что к этому мне бы не привыкать. Я оглядываю себя с головы до ног и замечаю, что на мне лишь джинсы. Босой, я стою по щиколотки в снегу, но тот отчего-то совершенно не жалит кожу морозом. Странно. Я поднимаю руки ладонями вверх, дабы поймать на те пару снежных хлопьев, но касаясь моей теплой кожи, снег и не думает таять. Напротив, он копится с такой скоростью, что на ладонях в считанные секунды уже образовались небольшие белоснежные холмики, все так же не приносящие собой снежного дискомфорта.
"Что это? Какого черта?!"
Сжимая пальцы, я чувствую, как белая пыльца размазывается по рукам, окрашивая те в черный оттенок сажи и только сейчас, я понимаю, что это явно не снег. Пепел. Он был повсюду. Он неумолимо сыпался с непроглядно черного ночного неба и, делая шаг, я вдруг с ужасом осознаю, что уже по колена увяз в нем. Мне стоит бежать, но куда? Срываясь с места, я устремляюсь вперед, где еще недавно виднелась узкая, вытоптанная тропа, ведущая куда-то прочь из этого непонятного плена, но едва сделав пару шагов, я отчего-то остановился. Я просто не могу идти дальше и не хочу. Моё сознание тщетно велит телу продолжить путь. Я беззвучно кричу, но все равно остаюсь на месте, безучастно наблюдая за тем, как белоснежный пепел поглощает мои бедра сантиметр за сантиметром, и вся чертова аллея утопает вместе со мной.
- Зачем ты так с ней?
Прозвучавший откуда-то из-за спины женский голос, полный усталости и неподдельного осуждения, кажется мне до боли знакомым, но как не пытаюсь, я не могу вспомнить, кому именно принадлежит он. И нарушив эту звенящую в ушах тишину лишь на мгновение, он вскоре вновь повторился, прозвучав, на сей раз гораздо ближе и тверже. Сейчас голос давил и откровенно упрекал меня в чем-то, но как бы мне не хотелось, я не могу обернуться. Парализованный, я все так же оставаясь на месте до тех пор, пока мертвенно ледяная рука не коснулась моего плеча...»
Тонкое бледно-голубое свечение ланцетом разрезало небо где-то высоко над головой Фишера, который все еще пусто смотрел вслед давно уехавшей машины. Все так же задумчиво теребя грязную ткань меж пальцев, он совершенно проигнорировал подошедшего к нему мужчину.
- Завтра Майкл привезет крупы и овощи в бакалею. За тобой оставить разгрузку?
Теодор Нойз - низкорослый человек полноватой комплекции, которому на вид было около сорока лет, деловито поправил съехавшие по потному носу очки. И поравнявшись со своим работником, он протянул тому небольшой белый конверт с оплатой, подозрительно наблюдая, как тот даже не пошевелился в ответ.
- Эй, ты совсем заработался что ли? Я говорил тебе, что две машины грузить одному это слишком, но ты ж уперся. Ты разрядился и завис что ли, терминатор хренов? - проследив направление чужого взгляда, толстяк презрительно фыркнул. - Ты наркоман, да? Мне говорили, что ты странный, но что б настолько. Чего ты там высматриваешь в темноте?
Заморгав, наконец, отгоняя столь некстати нахлынувший ступор или видение, Адам молча забрал из рук мужчины конверт с оплатой, взамен всучив тому изрядно затисканную собой тряпку.
- Ты... извините, все нормально. Я просто задумался, наверное,- говорить об увиденном с работодателем, боясь тем самым окончательно прослыть психом и лишиться работы, брюнет не решился. Но принимаясь молча пересчитывать выданные ему деньги под неустанное ворчание толстяка, который тем временем поспешно направлялся обратно к складу, он вдруг раздосадовано вздохнул, оборачиваясь в след тому.
- Здесь не хватает. Вы решили меня без ножа зарезать?
- Там все как положено, за вычетом суммы на ремонт машины Краммера, которую ты погнул,- даже не думая оборачиваться, бросая слова через плечо, мужчина уже было открыл скрипучую дверь склада, намереваясь окончательно ретироваться, но быстро сократив расстояние, Фишер раздраженно захлопнул едва приоткрытую створку перед чужим носом.
- Я погнул ему машину? Каким образом я мог это сделать интересно?! Картошкой?- упираясь ладонью в холодную сталь двери и не позволяя собеседнику уйти, Адам упрямо всматривался в его глаза, угрожающе нависая сверху. Конечно, со стороны Теда это был чистой воды развод, и в этом даже не возникало сомнений, но несмотря ни на что, этот невысокий очкарик показушно скрестил на груди руки.
- Я не расслышал, ты называешь моего постоянного поставщика лжецом? Ты?- небольшие, блеклые глазки-бусинки толстяка испуганно забегали за заляпанными линзами, но, тем не менее, он настойчиво не отводит взгляда от пылающих негодованием глаз грузчика.
- Нет, но я же...
- Что ты? Хочешь лишиться работы или что?
На это Фишеру сказать было нечего. Точнее конечно было что, причем не только сказать, но и сделать, однако напряженно выдохнув, он лишь сдержанно заиграл желваками на скулах, после нехотя убирая руку и позволяя наглому засранцу продолжить начатый им путь.
- Ну, вот и славно. Завтра в одиннадцать ровно, и что б я тебя не ждал.
- Ублюдок,- тихо произнося вслед закрывшейся двери, брюнет прислонился спиной к холодной металлической створке и, на минуту закрыв глаза, постарался унять бушующее внутри пламя. Ему хотелось ворваться в этот чертов склад следом за Тедом, и преподать этой жирной заднице урок хороших манер. Научить, а вернее заставить уважать людей и их труд, но вместо этого он все так же оставался стоять снаружи, прислушиваясь к громогласным раскатам начинающейся грозы. Неспроведливость и собственная беспомощность злили и угнетали его, потому дабы хоть как-то переключиться, горе-работник задумался о своем странном видении.
"Что это было? Галлюцинации? Воспоминания из прошлого или просто бред от постоянного стресса?"
- Должно быть, я просто схожу с ума,- убирая деньги в задний карман джинс, Фишер подавленно оттолкнулся от дверей склада и, развернувшись на месте, понуро направился в сторону дома, стараясь миновать при этом широких улиц, а начавшийся в дороге дождь не заставил себя долго ждать. Забавно, но подобная погода была сейчас символична и как никогда кстати. Мы ведь все так привыкли к тому, что киношных неудачников то и дело застает шквальный ливень. Причем это всегда происходит в тот самый момент, когда те едва успевают опрометчиво заключить, что хуже быть уже просто не может. Может. И природа с лихвой доказывала это сейчас даже в реальности.
- Да-да, я тебя понял. Я неудачник, можешь не напоминать мне об этом,- подняв голову к навзрыд ревущему небу, пеший не сдержал усмешки.
Заваливаясь в дом, не снимая грязную обувь и мокрую одежду, Адам прямиком направился к некому подобию шкафа. Он игнорировал свои грязевые следы на полу, которые явно не испортят и без того царивший в лачуге Браунов хаос. Насквозь промокшая толстовка тоже не волновала его и, достав запотевшую бутылку с виски, он ловко поддел большим пальцем пробку, прикладываясь к холодному горлышку. Крепкий алкоголь мужчина обычно не жаловал, но сегодня снова был особенный день, довершить который стоило именно так и никак иначе. Потому извлекая из заднего кармана промокшие купюры, он небрежно смял их в ладони, а после, морщась от обжигающего горло алкоголя, устало направился в спальню, намереваясь осушить там начатую им бутылку.
15.05.92.
Утро.
Звенящий стук раздражал. Он был навязчив, и каждый удар эхом разносился где-то в глубине головы спящего, болезненно сотрясая мозг, словно заставляя его биться о черепную коробку.
"Что это? Какого черта?!"
Нехотя открывая глаза и щурясь от бьющего в лицо солнца, молодой человек какое-то время неподвижно лежал в кровати, прислушиваясь к непонятным, приносящим дискомфорт звукам, но понимая, что кто-то определенно колошматит в оконные стекла где-то в прихожей, он настороженно принял сидячее положение. В принципе в происходящем не было ничего необычного, и Адам вполне допускал вариант того, что кто-то чересчур вежливый и настырный решил познакомиться с ним с утра пораньше. Вот только проблема вся заключалась в том, что те самый окна, которые все еще дребезжали от стука, были давно разбиты. И именно по этой причине, спрятанный под подушкой нож в считанные мгновения перекочевал в ладонь брюнета, которому стоило лишь неторопливо поднимаясь на ноги, как стук вдруг прекратился. А пришедшая на смену звенящая тишина, болью отозвалась в обоих его висках разом.
- Твою ж мать!
Пошатнувшись спросонок, он медленно вышел из спальни. В гостиной все было без изменений. Немногочисленная мебель была накрыта грязными белыми простынями, которые словно призраки замерли в своих причудливых позах. Бесцветные обгоревшие местами обои, которые всегда бросались в глаза своим мещанским рисунком, мерно покачивались от легкого сквозняка, лениво свисая со стен и оголяя неприглядную наготу тех. Потолок то и дело пестрил темными разводами, с которых после вчерашнего ливня все еще крупными каплями сочилась вода. Кругом паутина, толстенный слой пыли и приторный запах застоялой сырости. Никаких признаков посещения.
- Бред какой-то,- выдохнув заключение хриплым от недавнего сна голосом, Фишер тряхнул головой и, убрав оружие под ремень джинс, которые не удосужился снять со вчерашнего дня, лениво поплелся наружу. Похмелье давало о себе знать, с каждым шагом болезненным эхом разносясь по затылку, потому доковыляв до одной из убогих построек снаружи дома, мужчина первым делом решил принять душ. Ванной в доме не было, но кривенькая, сколоченная их фанеры наружная душевая все еще исправно сохраняла свои функции. Да и что там вообще могло сломаться? Три стены, металлический бак сверху и ржавая лейка в самом центре того. Все просто. Главное натаскать воды из ручья и молиться, чтобы в процессе омовения тебя не привалило баком, но в свете всех нынешних обстоятельств, даже перспектива быть раздавленным вполне себе устраивала новоявленного жильца. Который раздевшись и воткнув нож в фанерную стенку снаружи, уже чертыхался от градом заструившейся сверху воды, отметив, что за минувшую ночь та стала еще холоднее.
Отредактировано Adam Fischer (2019-10-30 19:10:36)