— Давай, приятель, ещё одну — и хорош...
Джейсон неловко махнул рукой, чуть было не сбив со стойки пару только что протёртых барменом стаканов, и сконфуженно поспешил отодвинуться в сторону, виновато глядя на парнишку за стойкой. Но тот только головой покачал и поспешил прибрать подальше всё, до чего мог бы случайно дотянуться этот изрядно подвыпивший здоровяк, прикладывающийся здесь к бутылке уже добрых четыре часа к ряду. Он не искал ссоры с другими такими же несчастными в этой огородной тошниловке, куда большая часть городских колдырей и заходить-то стеснялась, не комментировал то, что без звука крутили по телевизору, не требовал невозможного от музыкального автомата, и даже не жаловался на жизнь. Он просто пил, молча выкладывая на стойку деньги, и только что бармен услышал его голос второй раз за вечер — бородач не разговаривал даже с самим собой, из чего парнишка, повидавший здесь всякое, пришёл к выводу, что незнакомец задумал, по-меньшей мере, повеситься, настолько у него был потерянный вид.
Вешаться Джейсон, конечно, не собирался, а вот напиться хоть раз в жизни до зелёных чертей — пожалуй. Сколько он себя помнил, никакой особенной тяги к выпивке, дорогой или дешевой, он никогда не испытывал. Мог опрокинуть в «Дровосеке» пинту или две тёмного, мог побаловаться при случае хорошим вином — просто так, удовольствия ради, но упиваться в слюни, превращаясь в плохо соображающее и ещё хуже ориентирующееся в пространстве существо, не стремился никогда. Да ещё таким вонючим пойлом, что здесь почему-то гордо называли бурбоном — допивая бутылку, остатками сознания Вульф на полном серьёзе пытался понять, почему он ещё не ослеп от этой дряни, ну, или по меньшей мере, до сих пор не облевал прилавок. Нет, хорошо, конечно, что не облевал: стыдно было бы перед парнишкой, ему, судя по заморенному виду, и так приходилось несладко... В общем, в любом случае, на лёгкое похмелье по утру Джейсону рассчитывать не приходилось.
Он допил последнее, за что ещё сознательно успел заплатить и, кивком отблагодарив бармена за всё хорошее, упёрся руками в стойку, пытаясь принять вертикальное положение. Ватные от выпивки ноги не слушались, Джей сделал неверный шаг и чуть было не рухнул, но сумел всё-таки удержаться — спасла та же стойка, о которую он, правда, солидно приложился левым плечом. Поймав, наконец, равновесие, чувствуя, как в голове забил огромный колокол, Вульф, пошатываясь поплелся к выходу, где его ждали прохладный декабрьский ветер и припаркованный возле бара автомобиль.
Выйдя на улицу и остановившись у дверей, он обернулся, глядя на тусклую вывеску, и прочитал как-то пропущенное им ранее название: «Надежда».
Серьезно, блядь?! «Надежда»? 
Вульф удручённо покачал головой, думая о том, что рассчитывать на что-то хорошее в этом мире уже не приходится, а ещё о том, что пора бы отлить. Отчего эта славная идея не посетила его внутри «Надежды» он не знал, но возвращаться в это милое заведение ему не хотелось, а посему он просто зашёл за угол и остановился там, уперевшись рукой в стену.
Вообще Джей был не из тех, кому нравилось жалеть себя, прячась на дне очередной бутылки и ожидая сочувственных взглядов — это ведь принято, жалеть опустившихся донельзя людей, так охотно и почти профессионально прикрывающихся сперва своим горем, — дескать, потому и пью, — а потом и самим пьянством — чего вам всем надо, я же алкоголик. Он сам таких не жалел, и уж точно не хотел бы выглядеть таким в глазах других людей, тем более, что сейчас, будучи пьяным до той степени, что едва сумел застегнуть собственную ширинку, Джейсон к ужасу своему понимал, что никакого облегчения от выпитого он не получил, а завтра, очевидно, будет ещё хуже. Справившись, наконец, с поставленной задачей и всё ещё держась рукой за стену сарая, гордо именуемого почему-то «Надежда», он направился к машине, изо всех сил пытаясь сфокусироваться на дорожной разметке, но в глазах все равно двоилось, так что можно было сказать, что Вульф шёл практически наугад.
"Какой стыд,  — замаячило где-то на кромке мутнеющего сознания. —  Это же надо так надраться... А и в пизду, пропади оно пропадом".
Он мацнул ладонью по карману, где лежали ключи от пикапа, и попытался выудить их, чтобы открыть автомобиль, но пальцы совершенно не слушались, и ключи упали, бряцнув об асфальт, едва припорошенный ещё утренним снегом.
— Заррраза...  — прорычал Джейсон и попытался опуститься на корточки, но снова потерял равновесие и, приложившись лбом о дверь пикапа, неловко упал на колени.

Джей совершенно не понимал, куда могли подеваться эти треклятые ключи, тем более, что буквально только что он видел из вот где-то здесь. Ладонь шарила по асфальту рядом с машиной, а на глаза почему-то попадалась одна и та же жестяная банка, скомканная и брошенная здесь кем-то, посчитавшим выше своего достоинства донести её до мусорного бака. Мусорный бак он тоже видел, издалека, и покосившиеся здание «Надежды», и колёса своей машины... и ещё кого-то, кто двигался к нему вниз по улице.
Он узнал голос Айви, но попытка подняться с колен не удалась, и Джейсон неловко развернулся, просто усаживаясь на задницу рядом с машиной и приваливаясь на неё спиной. От такого количества телодвижений закружилась голова, и он прищурился, снизу вверх глядя на девочку.
— Аааа, это ты,  — протянул он неопределённо. —  Что ж это, блядь, такое... Куда же мне от вас деваться-то?..
С той холодной ноябрьской ночи, когда Айви ушла из его дома, пообещав никогда больше не побеспокоить Джейсона, — эти её слова, сказанные стальным голосом, он помнил отчётливо, — всё пошло как-то уж совсем криво. Собственно, ту ночь до самого утра он провёл, блуждая по гребанному лесу в поисках девочки, решившей от обиды и злости, похоже, сгинуть где-нибудь рядом со старой мельницей, или в болотной топи. Он плохо помнил подробности своих поисков, в горячечном бреду метаясь по лесу, но найти Айви тогда ему не удалось. Возвращаясь уже под утро, он плохо понимал, что делать, если девочки сейчас не окажется дома, и где её искать, но оказалось, что Айви к этому времени уже вернулась. В то утро Вульф почти на неделю слёг с ангиной, и сын, частично ставший свидетелем ночных событий, не желая, должно быть, усугублять состояние отца, с расспросами и разговорами о случившемся не приставал. По поведению подростка было понятно, что тема для него не закрыта: суть произошедшего он, наверняка, уловил, но как будто не решался задавать отцу вопросы, а Джей, сказать по правде, просто не был уверен в том, что мальчишка поймёт его. Впервые в жизни он осознанно отстранился от сына, ограничившись только тем, что «всё теперь на своих местах», довольно резко дав понять, что говорить здесь не о чем. Он не собирался оправдываться, тем более, что вопрос был закрыт: несмотря на по-детски демонстративный уход Айви, Джейсон почему-то был совершенно уверен в том, что она сдержит данное ею слово.
Вульф по-прежнему считал себя виноватым в том, что ситуация с Айви вышла из-под контроля, и в том, как всё это в итоге закончилось, и эта ответственность ни разу не облегчала его состояния. Хотя за этот финт с пробегом в лес он бы, конечно, спросил с неё по полной программе, если бы мог — Джей чуть не сошёл с ума от мысли о том, что могло случиться с девочкой ночью в лесу, и если бы был в состоянии, непременно нанёс бы ей по утру совсем не дружественный визит. В общем, они прекратили с Паунсетт всякое общение, но окончательно уложить всё случившееся в собственной голове Джейсону никак не удавалось, как и не удавалось заставить себя поделиться хоть с кем-нибудь: он и без того не привык жить с душой нараспашку, а за историю с Айви ему было попросту стыдно, ведь он выглядел виноватым со всех сторон. А потом по городу поползли первые слухи — нет, с вилами к его дому, конечно, никто не пришёл, и камни в окна не полетели, но Джей то и дело ловил на себе осуждающие взгляды и улавливал краем уха едва слышимый шёпоток: сарафанное радио Эшбёрна начинает своё вещание, дорогие радиослушатели, усаживайтесь поудобнее.
Так прошли пара недель, а потом Вульфу просто надоело. Надоело поглядывать на соседский дом побитой собакой, надоело сутулиться под демонстративно осуждающими взглядами горожан, надоело думать о том, что повёл себя как свинья и что остался бы виноват в любом случае. Он точно знал, что всё это закончится — нужно только подождать, потому что так всегда и бывает: жизнь не стоит на месте, даже в таком крошечном городе, как Эшбёрн, и на смену одной сплетне непременно придёт другая, и всё пройдёт постепенно, ведь скоро Рождество, а сделанного не воротишь... Но пока Вульфу хотелось просто уйти подальше от этого всего, вот кривая и привела его прямо к «Надежде».
Джейсон почувствовал удар по лицу — не то чтобы уж очень больно, но неожиданно. Голова безвольно мотнулась, он приложился скулой к машинной двери, в висках грохнул колокол, к горлу подступила тошнота. Не без труда подавив рвотный позыв, Джей болезненно скривился, интуитивно щупая рукой ушибленное место.
— Какого чёрта ты творишь?  — такая наглость со стороны девчонки разозлила Вульфа, но чувствовал он себя настолько паршиво и настолько беспомощно, что смотрел на неё скорее с обидой, чем с яростью. —  Да, я же пьяный!  — повторил он её слова так, словно с отчаянной гордостью констатировал этот факт. —  Не надо мне тут... вот это вот...  — он выставил вперёд руку, махая ею перед Айви, как будто хотел стереть девчонку из этого дня. —  Встать смогу... А если не смогу? Что, поднимешь меня? Пфф...  — он усмехнулся и снова попытался встать, сперва неудачно, — проклятые ноги, он их совершенно не контролировал, — но потом всё-таки сумел принять вертикальное положение и стоял пошатываясь, держась кое-как за собственный автомобиль. —  Отдай мне ключи,  — он протянул руку. —  Ну что ты смотришь на меня, ну? Я же не идиот какой-нибудь, я не собираюсь ехать домой!  — он вдруг изменился в лице и как-то совсем печально покачал головой. —  Я не могу домой... Не могу таким к сыну... Я просто думал поспать в машине, погреться,  — Джейсон вдруг почувствовал, что его и впрямь бьёт озноб, и неловко запахнул расстёгнутую куртку.

Слова Айви звучали болезненно, в прямом и в переносном смысле: во-первых, колокол в голове Джейсона бил всё чаще и громче, отзываясь на каждый посторонний звук, а во-вторых, в том, что говорила девочка, истины было гораздо больше, чем в той бутылке, содержимое которой уже сейчас стояло у Джейсона поперёк горла. Он плохо справлялся с собственными ногами и языком, но сознания ещё хватало, чтобы понимать, каким жалким идиотом он сейчас выглядит: на что он рассчитывал? Забыться на денёк, утонув в благостном неведении — всё ведь должно было быть именно так, без колокольного звона в мозгах, без горькой тошноты, без болезненной дрожи в теле. Чёрт побери, если это так паршиво, то почему столько народу снова и снова упивается день за днём?
Он пристыженно посмотрел на Айви и послушно кивнул, медленно обходя машину, а когда девочка открыла дверь, тяжело рухнул в пассажирское кресло. Тело, почувствовав под собой опору, расслабилось, и мышцы отозвались неприятной тяжестью, а колокол в голове сменился кружением, словно под черепом беспрестанно роились тысячи мух. Джейсон прикрыл глаза, зябко кутаясь в куртку: машина долго стояла на морозе, и внутри сейчас было не многим теплее, чем на улице.
От мысли, что сын увидит его в таком состоянии, Вульф скривился, представляя себе, как парнишка меняется в лице, и как понуро опускает голову, стискивая зубы — он уже знал этот разочарованный взгляд и отдал бы многое, чтобы никогда больше не встречаться с ним. Айви уселась за руль, и Джейсон повернул голову, глядя на её серьёзное, сосредоточенное лицо. Как же так получается: он ведь нарочно уехал чёрт знает куда, чтобы наверняка не встретить в этот день никого из соседей или завсегдатаев "Дровосека". Понятное дело, что городок маленький, и внутренне Джей был готов встретить старого Патинса, вечно блуждающего то тут, то там, или неугомонную миссис Лэнди, но Айви...
Почему опять Айви?
На её ехидное замечание он только махнул рукой: посмеялся бы, да смешного здесь было мало. И хотя гнилой дурман в его гудящей голове всё ещё не давал понять, чем так плоха была его идея просто запереться в машине и проспать до утра, он был благодарен Айви за то, что не бросила одного на дороге.
Похоже, что не так уж и хотел он оставаться один.
— И куда мы поедем?  — спросил он, снова морщась от горечи — во рту пересохло, и каждое слово корябало нёбо, как корка чёрствого хлеба. —  Айви...  — он с усилием выпрямился в кресле. —  Я не хочу, чтобы кто-нибудь из соседей меня увидел. И в мотель я не поеду, лучше оставь меня здесь.
Джейсон нашарил под креслом бутылку с остатками содовой и в два жадных глотка допил её содержимое. С сожалением посмотрел на опустевшую тару и отвернулся к окну, как можно сильнее съежившись в кресле — мотор уже был заведён, и печка работала, но теплее ему почему-то не становилось. Он видел, как за окном машины усилился снег, и снова обернулся к сидевшей за рулём девочке.
— Айви,  — он посмотрел на неё так, словно внезапно что-то заподозрил, и вдруг удивлённо изогнул левую бровь. —  А ты сама-то чего здесь забыла, а?

Айви рассуждала совершенно здраво, даже пьяный Джейсон не мог сейчас отказать ей в логике. Но как же так, ведь ему казалось, что он всё продумал и план был хорош... Он скрестил на груди руки, пряча ладони под курткой и всё пытаясь согреться. Всё всегда идёт к чертям, когда начинаешь жалеть себя — Джейсону казалось, что он отлично усвоил уже эту простую истину, а на практике всё выходило совершенно иначе. Какого дьявола он так расклеился? Уж лучше было бы найти повод и сцепиться с кем-нибудь в том же баре — бодрая драка куда лучше, чем это состояние тухлого овоща. Ладно бы он ещё ничего не соображал: ну, лежал бы себе у дороги, пузыри пускал в снег, да похрапывал, так нет же — с каждым ударом колокола в голове ему становилось всё хуже физически, но разум как будто прояснялся, и Вульф всё отчётливее осознавал, как жалко и беспомощно он сейчас выглядит.
От обиды и злости на самого себя Джей изо всех сил сжал кулаки под курткой, отворачиваясь к окну, чтобы не видеть осуждающего взгляда Айви. Ну вот, похоже и настал тот день, когда девочка поймёт, наконец, что ошиблась в своей случайной симпатии: более неприглядного зрелища, чем совершенно пьяный человек, по мнению Джейсона, сложно было представить, не потому ли он сам так презирал вечно пьющего Берта и многих других жителей Эшбёрна, большую часть жизни проводивших на дне бутылки. И хотя Вульф уже успел осознать, что если после этого пойла, которым он, судя по всему, всё-таки отравился, ему удастся дожить до утра, он ещё долго не сможет смотреть на выпивку и, пожалуй, останется верен разве что пиву по пятницам, всякий, кто увидит его в нынешнем состоянии, скривится и осудит — он бы осудил. И Айви осуждала, имея на это полное право.
Она заговорила что-то о неудачной попытке выручить денег, и Джей подумал, что у Паунсеттов, похоже, опять проблемы. Ему хотелось спросить, в чем заключался её план, — очень уж сомнительно выглядела девочка на этой дикой, грязной окраине, — но он вовремя прикусил язык: Айви больше не бросалась на него с кулаками, но это не значило, что она чертовски рада его компании — сейчас ему делали одолжение, Вульфу хватило ума, чтобы понимать это, и лучше было бы не теребить сейчас Айви. Может быть, чуть позже, если она окончательно успокоится, когда они приедут... Куда?
Джейсон вдруг опомнился и поспешно сунул руку во внутренний карман куртки. Ключей от ворот на территории лесопилки не было — и не могло быть, потому что Джейсон не рассчитывал приезжать туда ни сегодня, ни завтра. Он вообще всё представлял себе иначе, а совершенно разумная идея отоспаться в бытовке на работе почему-то не пришла в его пустую голову.
— Мы не попадём на лесопилку,  — он качнул головой, поворачиваясь к Айви. —  У меня нет ключей,  — ситуация окончательно вышла из-под контроля, а от мыслей о том, что Айви собиралась предложить ему остаться в её доме, Джейсону отчаянно захотелось провалиться сквозь землю — вот прямо здесь и сейчас.
В этот момент автомобиль неловко подскачил на какой-то кочке, и Джею показалось, что желудок подпрыгнул до самого горла — волна тошноты подкатила с такой силой, что справляться с ней не было больше никакой возможности.
— Останови,  — он с трудом выпутался из ремня безопасности, не успевая ответить на последний заданный ею вопрос. — Мне... нужно выйти, останови!
Шатаясь, он вывалился из машины и успел отойти подальше на обочину, прежде чем горький спазм скрутил желудок снова, и Вульф почти упал на колени, поддаваясь неистовому приступу тошноты. Когда внутри закончилась, кажется, даже желчь, а желудок прекратил свою болезненную пляску, Джей выдохнул, наконец, и набрав полную пригоршню свежего снега, растёр им лицо, чувствуя холод и долгожданное облегчение. Ему показалось, что даже головная боль отступила, а сознание стало ещё яснее. Пожалев о том, что уже допил воду в машине, он не долго думая, набрал в рот снега и сплюнул — нет, ему определённо становилось легче. Он поднялся на ноги, как будто даже легче держа равновесие, и обернулся к машине, откуда на него смотрела Айви.

Джейсон кивнул, принимая салфетку из рук девочки, и поплелся к машине. По её лицу слишком хорошо было видно, как горько она уже пожалела о том, что связалась с Вульфом, и что только из-за собственной доброты и, возможно, огрызков каких-то приятных воспоминаний о них двоих, Айви всё ещё была здесь. Но она уже не смотрела ему в глаза, и Джей не собирался больше навязываться ей — он на ходу снял испачканную куртку, сворачивая её комком, и уселся, — даже почти улёгся, — на заднее сиденье, чтобы не так сильно докучать девочке своим неприглядным видом.
Он, наконец, расслабился, прикрывая глаза, и теперь почти наслаждался лёгким головокружением и ощущением пустоты в надорванном желудке, которые не шли ни в какое сравнение с тем отвратительным состоянием, что одолевало его ещё несколько минут назад. Айви ехала потихоньку, и это движение усыпляло Джейсона. Он даже успел забыться каким-то тревожным сном на то время, пока она везла его к дому, а когда пикап уже свернул в переулок, не без труда выдернул себя из тяжёлой дремоты и посмотрел на Айви в зеркало заднего вида.
— Останови здесь , — попросил он. —  Я пойду домой,  — он уверенно кивнул, собираясь уже выйти из машины, но остановился на секунду, снова глядя на девочку. —  Да, так будет правильно. Спасибо, что довезла. Я бы... без тебя не справился.
Он говорил искренне, но подозревал, что звучало это всё равно паршиво. Нет, нельзя было оставаться у Айви в таком виде, нельзя было вообще показываться ей таким, но тут уж Джейсон ничего поделать не мог. Он видел, как горит свет в комнате сына, на секунду ему даже показалось, будто он выглянул на улицу, и Вульф понуро побрёл домой, держа в руках свёрнутую куртку. Его с детства учили отвечать за свои поступки, и Джею, сказать по правде, порядком надоело поджимать хвост. Больше всего на свете ему хотелось сейчас просто забыться сном до утра, ни перед кем не отчитываясь, не извиняясь и не стыдясь. Никто не вышел ему навстречу, и это было к лучшему. Джейсон принял душ, уже чувствуя, что действует больше по наитию — ресурс организма подходил к концу. Он уснул на не застеленной кровати и проспал всю ночь до утра без единого сновидения.
Утро встретило головной болью, ломотой в теле и нечеловеческим голодом. Джейсон и не думал, что может так хотеть есть. Он привёл себя в порядок и практически опустошил холодильник — что ж всё это было не так паршиво, как он ожидал. Память, к сожалению, тоже работала без перебоев, и события прошедшего вечера всплывали в сознании с отвратительной чёткостью. Он вспомнил Айви — если бы девочка не настояла на том, чтобы отвезти его, Джей бы так и остался чёрт знает где, спать в холодной машине. Но она не оставила его там, на обочине возле бара, она помогла, и заслуживала за это хотя бы благодарности. Джейсон смутно помнил что-то о деньгах, которые ей, вроде, не удалось получить, ему отчаянно хотелось помочь Айви, но он прекрасно понимал, что она ничего от него не примет, особенно после того, каким увидела его вчера вечером.
Джей выглянул в окно. Айви была дома, он видел, как она прогоняла на улицу кота, подметая крыльцо. Пикапа Берта нигде не было, значит, девочка одна. Вульф вздохнул, собираясь с мыслями. Он совершал очередную глупость: ещё ни разу их с Айви встречи не заканчивались ничем хорошим, и чем дальше они заходили, тем хуже оборачивалось дело, но сейчас Джей не мог и не хотел отказываться от идеи ещё раз увидеться с Айви.
Он глянул на себя в зеркало и неопределенно хмыкнул — могло быть и хуже, ничего страшного. Быстро перейдя дорогу, он поднялся на крыльцо и постучал. Мимо проходила соседка, миссис Нилман, вечно снующая по переулку со своей крошечной псевдособакой, и самым любезным голосом из возможных пожелала Джейсону доброго утра. Он сдержанно кивнул, обернувшись, и постучал снова, когда Айви уже приоткрыла дверь, выглядывая на улицу. Секунду он смотрел на неё молча, буквально физически чувствуя, как любопытный взгляд миссис Нилман прожигает его со спины, а потом выдохнул, всё ещё думая о том, что Айви запросто может прогнать его — после всего произошедшего он бы не удивился и не осудил её за это.
— Привет. Пустишь? Поговорить.

Дверь приоткрылась шире, и Джейсон шагнул вперёд, привычно пригибая голову. Любопытный взгляд соседки остался на улице, и Вульфу почудилось даже, что если прислушаться хорошенько, можно было услышать, как этот взгляд кучей осколков разлетается о захлопнувшуюся за ним дверь.
Он не сразу понял, что Айви сказала про кошелёк, и как-то интуитивно хлопнул себя по карману — кошелёк был на месте, и Джейсон усмехнулся, с лёгким упрёком глядя на девочку. Ему в голову вдруг пришла мысль, как предложить ей помощь так, чтобы она не отказалась — не большой, конечно, но шанс на успех был, и Джей решил приберечь эту идею: если им удастся поговорить, он, прощаясь, сделает вид, что едва не забыл, и это будет выглядеть вполне непринужденно, в если Айви не захочет разговаривать с ним — скажет ей, что за этим и заходил.
Мимо Джея проскользнул кот, бесцеремонно пройдясь прямо по его ногам, и шмыгнул куда-то вглубь дома, демонстративно размахивая кончиком хвоста. Вульф проследил за ним взглядом, припоминая, что как раз где-то там и находилась дверь в злополучный подвал, с которого, в общем-то, всё и началось... Он сам удивился своим измышлениям на этот счёт: прежде он не задумывался об этом, а ведь действительно, всё для них с Айви пошло не так с того самого дня, когда они воспользовались спиритической доской. Джей усмехнулся своим мыслям: вот она, человеческая натура — желание самые простые и понятные вещи скинуть на высший промысел или происки тёмных сил. Конечно, никто, кроме них самих, не был виноват в случившемся, но треклятая доска почему-то снова и снова приходила на ум. Интересно, она всё ещё там, в старом подвале?
Джейсон обернулся на голос Айви и кивнул ей.
— Я в порядке, спасибо.
Она не приглашала его в комнату, не предлагала присесть — похоже, его визит был для Паунсетт неожиданностью и, судя по её реакции, не самой приятной. Она и в дом-то его пустила, наверное, только для того, чтобы не светиться перед соседями, вроде неугомонной миссис Нилман. Девочка выглядела уставшей, и дело было явно не в том, что Джейсон прервал её посреди уборки — у Айви наверняка были неприятности, спрашивать о которых её бесполезно. «Вся моя жизнь — одна большая неприятность», наверняка бы ответила Айви.
— Я, в общем-то, за этим и пришёл,  — начал Вульф; топтаться в коридоре было неловко, очень хотелось хотя бы прислониться к двери или просто скрестить руки на груди, но Джейсону казалось, что если он пришёл действительно поговорить с Айви, то закрываться от девочки — не лучшая идея. —  Хотел поблагодарить тебя и извиниться за вчерашнее. Ну... За свой вид и вообще,  — он пожал плечами. —  Мне неловко. Я сорвался, и никак не ожидал, что кто-то, тем более, ты...  — он неопределенно качнул головой. —  Спасибо, что отвезла меня. Ты была очень настойчивой, — Джей улыбнулся и потёр щеку, как бы намекая на вчерашнее «тёплое» приветствие Айви, надеясь, что девочка хотя бы улыбнётся в ответ.

Нет, Айви не улыбнулась. Она говорила спокойно, и во взгляде её не было, кажется, ни толики интереса. Сравнение с отцом, — очевидное и понятное из уст девочки в свете вчерашнего вечера, — конечно, покоробило Джея — он бы презирал себя до конца своей жизни, если бы стал таким, как Берт. Нет, ничего лично против соседа он не имел: тот был добряк, и на трезвую голову выглядел порядочным малым, но стоило ему перебрать, как от образа человека мало что оставалось. Джейсон не был таким. Не стал бы таким ни за что на свете — это обещание он давал себе прямо сейчас, стоя напротив Айви, и, если бы в глазах девочки хоть на мгновение мелькнуло что-то, кроме пустого, подчёркнуто отстоаненного безразличия, он бы, возможно, сказал это вслух. Айви была тем человеком, перед которым он чувствовал вину настолько остро, что, кажется, с трудом выносил её взгляд — будто это в ней почти два метра роста, и это она смотрит на него сверху вниз.
Джейсону казалось, что Айви просто не понимает, зачем он пришёл к ней и почему стоит сейчас в её прихожей. Их вчерашняя встреча была случайностью — сейчас он отчётливо это осознавал: она не искала повода увидеть его вчера, и не желала слушать сейчас его исповеди. Джей вглядывался в лицо Айви, в её глаза, смотрящие сейчас прямо на него, и никак не мог понять: неужели это всё? Неужто Айви переболела?
Джейсону вдруг стало до смешного обидно. Айви так донимала его этой своей привязанностью, и так и эдак демонстрируя своё отношение, а стоило ему самому привязаться, как девочка будто потеряла всякий интерес. И даже если их последнюю встречу в доме Вульфа Айви восприняла как отказ и кровную обиду, неужели пары недель хватило, чтобы загасить её огонёк?
Джей снова вспомнил вчерашний разговор: девочка собиралась выручить немного денег, но ничего не вышло, и глупо было бы полагать, что эта постоянная нужда нисколько не тяготит её. Достаточно было вспомнить их прежний разговор, когда она говорила, что в этом городе у неё нет будущего, достаточно было хоть немного знать Айви Паунсетт, чтобы понимать, как мало радует её в этой жизни, и как остро она воспринимает каждую оплеуху судьбы. А Джейсон прекрасно понимал, что мог разрушить в её мире слишком многое своим неловким, нерешительным отказом — и дело было не в нём самом, дело было в её зашедших слишком далеко ожиданиях.
— Айви, послушай,  — Джей посмотрел на девочку так, словно надеялся хоть за что-то зацепиться во взгляде её болезненно холодных глаз, вытащить на свет то, что пряталось там, в глубине, ведь не могло перегореть, не могло отболеть так быстро. —  Я знаю, что обидел тебя. Не было дня, чтобы я об этом не думал, слышишь? Но я ни разу не соврал тебе. Ни разу,  — он сделал шаг в её сторону, не в силах больше стоять столбом в узком коридоре. —  Поговори со мной. Давай, без этой ерунды про данные обещания, без оглядки на всех остальных — ну же, Айви, здесь только мы. И я... я никогда не пришел бы к тебе сам, если бы не тянуло. Если бы не думал о тебе,  — ему не хватало слов, он чувствовал, как его попытки выразить всё то, что накипело, с треском разбиваются об этот стеклянный взгляд. —  Да что с тобой, Айви? Ну, скажи хотя бы, что ненавидишь меня. Ну, ударь меня, прогони — только не смотри так, словно никогда меня не знала,  — он сделал ещё шаг, беря её за плечи и заглядывая в глаза.

Она, наконец, подняла голову и посмотрела на него в упор. Хотела — с вызовом, но Джейсону показалось, что он просто застал её врасплох, поэтому глаза её блестели, но не от ярости или злости. Айви сейчас напоминала зверька, загнанного в угол: она огрызалась, то и дело показывая острые зубки, хотя прекрасно понимала, что настигший её зверь сильнее и, может быть, даже голоднее неё. Но это уже было что-то, что-то большее, чем взгляд, пустой от безразличия, большее, чем отсутствие всякого интереса.
— Я хочу, чтоб ты меня услышала. Чтобы больше не думала, что я испугался. 
Он впервые сказал это вслух, и его самого покоробило от мысли о том, что именно так и подумала Айви, когда в прошлый раз они с ней дошли до пресловутого «но». Да, она наверняка считала его или трусом, или лжецом, потому и сбежала тогда — подальше от собственного разочарования. А что он? Просто успел привыкнуть к спокойной жизни, к тишине и уединению, и совсем забыл о том, каково это, когда жжёт изнутри.
— В этот раз ничего не закончится, Айви. Не для меня. 
Это прозвучало странно и, может быть, даже немного страшно — во всяком случае, сам Джейсон почувствовал, как что-то сжалось у него внутри. В прошлый раз Айви застала его врасплох, а теперь они поменялись местами. Теперь Джей искал повода, искал возможности приблизиться к ней хоть на шаг, прекрасно понимая, что загнанная в угол девочка рано или поздно выпустит когти. И всё-таки она до сих пор не выгнала его, не отослала ко всем чертям и даже не отмахнулась, когда Джейсон подошёл слишком близко.
Он неосознанно сделал к ней шаг, забывая о том, что коридор в доме Паунсеттов слишком узок, и что ещё чуть-чуть — и Айви упрется спиной в стену. Но остановиться он уже не мог: она привязала его, и каждая их новая встреча теперь только больнее въедалась в мозг, заставляя тянуться к ней, и чем дальше пыталась уйти от него Айви, тем настойчивее он её преследовал.
— Ты меня наизнанку вывернула,  — вдруг сказал Джейсон, всё-таки отступая немного назад, но лишь для того, чтобы дать им обоим хотя бы вздохнуть — ему казалось, что воздух между ними стал густым, словно горький дым, и этот дым сейчас разъедал лёгкие: каждое слово давалось с трудом, как будто кто-то колол изнутри раскаленными прутьями. —  Я себя таким не знал,  — совсем тихо, глухо, не отводя взгляда от её лица; он больше не нависал над ней, стоя на некотором расстоянии, и всё же она без труда смогла бы дотянуться до него рукой, если бы захотела. —  Боишься... Я не обижу тебя. Даже если бы захотел — не смогу,  — ещё шаг — и вот уже Джейсон стоял у стены, чувствуя спиной её прохладу; наверное, всё это уместнее было вчера, когда мужчина был пьян, тогда Айви могла бы свалить на его бред такую странную откровенность, а сейчас он, должно быть, выглядел просто смешно. Но теперь его это совершенно не беспокоило: во всяком случае, он был абсолютно честен и с ней, и с собой. —  Я не такой сильный, как ты, это правда,  — он усмехнулся и пожал плечами. —  Я не могу с этим справиться. Ты — как будто у меня под кожей. И мне некуда деться.

Джейсон внимательно смотрел на Айви, надеясь увидеть в её лице хоть что-то, что дало бы ему повод понять, что он, по меньшей мере, не отвратителен ей. А во взгляде девочки и впрямь поменялось что-то, и Вульфу показалось даже, что его слова, если не были поняты и приняты, то, во всяком случае, были услышаны. Он даже подумал, что её взгляд как-то потеплел, а усмешка, хоть и далека была ещё от улыбки, не казалась теперь такой горькой, как прежде.
Джейсон обернулся к окну, за которым, — он не был уверен, но как будто разглядел сквозь шторы, — кружились мелкие снежинки, и понял вдруг, что ему отчаянно хочется выйти на улицу. Ему было душно, тесно, казалось, что стены узкого коридора буквально давят ему на плечи, и что воздуха на них двоих с Айви здесь катастрофически не хватает, а потолок настолько низок, что он не может даже поднять голову. Джею подумалось, что нечто подобное он ощущал в тюрьме, когда понял, что дверь его камеры открывается только четыре раза в день, и весь привычный мир на долгие годы схлопнулся для него до размеров это проклятого тюремного блока. От этих мыслей по хребту иглами прошлась дрожь, Вульф передёрнул плечами.
Айви хотела ещё что-то сказать, а Джейсон уже готов был умолять её выйти во двор из душного дома, где по крайней мере не давят стены, и можно хоть раз вздохнуть полной грудью, и пропади они пропадом эти проклятые соседи вместе с их длинными языками и вездесущими взглядами. Но девочка не договорила, выглядывая в окно, за которым шумел подъезжающий автомобиль. Услышав о возвращении Берта, Джей только неопределенно качнул головой и сделал шаг от стены, не без труда вставая в полный рост и оборачиваясь к входной двери.
Возвращение соседа было неожиданным, но, к собственному удивлению, Джейсон не почувствовал того горького разочарования от чужого вмешательства в их разговор, на которое можно было бы рассчитывать. Он знал, что и так успел сказать слишком многое, возможно, даже больше, чем когда-либо вообще кому-нибудь говорил, и теперь ему казалось правильным сделать паузу. Но ему чертовски жаль было, что Айви так и не сказала ему того, что хотела, Вульф знал, что теперь долго ещё будет думать об этом не сказанном, но девочка вдруг коснулась его руки — коротко, буквально за мгновение до того, как Берт появился на пороге.
Джейсон хотел взять её за руку, но не успел. Ему отчаянно не хватало того физического, что уже было между ними, хотя он и понимал, что это неправильно и ему стоит набраться терпения. Дверь распахнулась, принеся в дом морозный воздух, и Вульф едва сдержался, чтобы по-животному не втянуть эту прохладу всем своим существом. Возвращение Берта было неожиданным, но не совсем уж неуместным — во всяком случае, теперь Джейсон имел возможности осуществить свой утренний план практически без участия Айви.
— Здорово, сосед,  — он выдавил приветливую улыбку и сделал шаг навстречу Берту, осторожным касанием за плечи прося девочку отойти в сторону. —  А я к тебе. Айви сказала, что ты на работе, я думал зайти вечером. Хорошо, что пересеклись. Я совсем забыл про долг, а ты и не напомнишь,  — он выудил из кармана потёртый бумажник и протянул Берту сложенные купюры. —  Я же брал у тебя недавно взаймы, а вернуть забыл. Спасибо, ты меня очень выручил,  — он многозначительно посмотрел на Паунсетта, настойчиво вкладывая деньги в его растерянно раскрытую ладонь; ему показалось, что Берт понял его, и Джейсон искренне надеялся, что ему не придёт в голову прямо сейчас демонстрировать уязвленную гордость — не ради себя, ради дочери. — Ладно, бывай,  — он похлопал его по плечу и пошёл к выходу. —  Пока, Айви,  — обернулся он, уже почти выйдя на улицу; лицо обдало прохладой, он почувствовал кожей крошечные крупинки снега и вздохнул, наконец, полной грудью, неспешно направляясь к дому.

Эшбёрн объяла рождественская суматоха. На радость туристам, чьё поломничество в город зимой едва ли уступало летнему, улицы понемногу наряжались праздничным убранством, и с наступлением темноты Эшбёрн зажигался сотнями ярких огней. Школьные каникулы наводнили город молодежью, слоняющейся без дела то тут, то там, а в центре на площади выросли, как из-под земли, крошечные палатки, где местным и туристам продавали глинтвейн и горячие крендели. Фигурки толстяка-Санты и красноносого Рудольфа заметны были то тут, то там, и горожане, следуя традициям, уже спешили украсить к празднику собственные дома.
Джейсон никогда особенно не любил Рождество. Он не имел ничего конкретного против этого праздника, ни с религиозной, ни со светской точки зрения, просто в какой-то момент он перестал быть для него событием, и вся рождественская суета для него в последние десять лет была связана исключительно с сыном. Для него покупались украшения и наряжалась ёлка, к нему в гости приезжали бабушка и дедушка из самого Портленда, пару раз они и сами ездили в гости к ним, ужин, обязательное посещение городской ярмарки — всё это делалось для младшего Вульфа. Но грядущее Рождество едва ли обещало приятные сюрпризы. Джею казалось, что сын отдалился от него, а потому теперь он отчаянно пытался придумать хоть что-нибудь, что помогло бы им снова довериться друг другу, поборов это неуместное, непривычное напряжение. Но так или иначе, предпраздничные приготовления никто не отменял, и в этот вечер Джейсон собирался украшать двор.
Он прилаживал к забору цветную гирлянду, когда увидел, как на участке через дорогу суетится Берт, вытаскивая лестницу из старого сарая. Джей присмотрелся к светящимся соседским окнам, и заметил Айви, занятую чем-то на кухне. С того дня, как он пришёл к ней, чтоб объясниться, прошло чуть больше двух недель, и хотя нельзя было сказать, что за это время между ними что-то наладилось, они больше не избегали друг друга. Жаль только, что повода ещё раз поговорить наедине им так и не выдалось.
Джейсон окликнул Берта, глядя на то, как он потащил лестницу куда-то за дом.
— Эй, сосед, нужна помощь?
Но Паунсетт только заулыбался, как-то неопределенно махнув рукой, и Джей, пожав плечами, направился в сарай за инструментом.

Джейсон залез в ящик с инструментами едва ли не с головой — так бывает всегда, когда ищешь что-нибудь конкретное, именно оно находится в самом низу, под ворохом ненужного в данный момент барахла, если вообще находится. И это никак не связано с тем, как часто проводится уборка: Вульф не терпел бардака в своих вещах, поэтому порядок в сарае поддерживал постоянно, и всё-таки проклятый паяльник, так нужный ему сейчас, как будто провалился сквозь землю. Гирлянда, которую он купил на городской ярмарке, оказалась не слишком качественной: половина лампочек просто отказывались гореть, а Джей подозревал, что всё дело в паршивых проводах, и что стоит подпаять аккуратно в паре-тройке мест — и всё будет работать, как часы. Конечно, можно было бы плюнуть и с оказией в Портленде просто купить другую гирлянду, но по части работы и желания починить всё, что сломано, в целом штате Джейсону едва ли нашёлся бы равный.
Он увлечённо копошился в ящике с инструментами, натыкаясь то на старый шуруповёрт, доставшийся ему вместе с домом от прежних хозяев, то на гаечные ключи, то на сомнительного вида моток проволоки. Дверь в сарай была приоткрыта, но стоя спиной к выходу, Джейсон не услышал шума на участке соседей и не увидел, как встревоженная Айви промчалась к его дому, пулей взлетая на крыльцо. Он не слышал, как она стучала в дверь, но не найдя паяльник в сарае, решил поискать его в кладовой, и выруливая к дому из-за угла, почти столкнулся с девочкой на узкой тропинке у крыльца.
— Что стряслось?
Он никогда не видел Айви в таком состоянии, казалось, что она была на грани паники, и видно было, с каким трудом даётся ей каждое слово. Бедняга Берт всё-таки не совладал с лестницей — Джейсон чертыхнулся с досадой: надо было ему настоять на помощи.
— Беги, телефон в кухне,  — Вульф кивнул девочке. —  Я пойду к нему.
Берт лежал перед крыльцом, в полубессознательном состоянии как-то неловко шевеля головой, и судя по тому, как нелепо была вывернута правая голень, без переломов не обошлось. Джейсон бегло осмотрел его, пытаясь обнаружить ещё какие-нибудь внешние повреждения, но ничего особенного не заметил. Он прекрасно знал, что падения с высоты гораздо больше опасны скрытыми внутренними травмами и переломами в области шеи и основания черепа, но судя по тому, что несчастный Берт без особого труда двигает головой и даже пытается, кажется, что-то сказать, всё было не так уж страшно.
— Лежи смирно, не шевелись,  — Джейсон чувствовал запах спиртного — не так, чтоб слишком, но вполне отчётливо. —  Высотник хренов, твою мать...  — тихо выругался он, представляя себе, что несчастная Айви теперь намучается с отцом ещё больше. —  Тридцать три несчастья, и куда тебя, дурака, понесло... 
Берт попытался было пошевелить рукой, то ли отмахиваясь от Джейсона, то ли пытаясь за него схватиться, но застонал и притих, прикрывая глаза. Вульф с досадой покачал головой. Лишний раз шевелить, а тем более перемещать Паунсетта было нельзя — не известно, какие травмы, кроме очевидных, он мог получить, но до приезда скорой помощи просто оставлять его лежащим на снегу тоже было неправильно. Джейсон снял куртку и накрыл ею Берта. Оставалось рассчитывать только на то, что медики не заставят ждать себя слишком долго.
Айви уже возвращалась от дома Вульфов, и Джей поднялся, делая шаг ей навстречу.
— Ну что, вызвала? Он сломал ногу, ну и сотрясение наверняка получил, больше я ничего не заметил. Думаю, до приезда врачей лучше его не трогать,  — он осторожно взял девочку за плечи. —  Эй, ну ты как? Всё будет нормально.

Скорая, наконец, подъехала, и начавшаяся вокруг пострадавшего Берта суета на время отвлекла Джея от Айви. Медики бегло осмотрели его, — примерно также, как сам Джейсон некоторое время назад, — записали данные: имя, возраст, род занятий, обстоятельства, при которых были получены травмы. Более подробный опрос будут производить уже в больнице, когда помощь Паунсетту будет оказана, и можно будет обстоятельно поговорить с родственниками. Точнее сказать, с одним единственным — дочерью, которая стояла сейчас чуть поодаль, ни жива, ни мертва.
Джейсону больно было смотреть на девочку: она выглядела совершенно отстранённо, как будто все её мысли и чувства были сейчас обращены строго внутрь — туда, где за отступающими шоком и растерянностью уже вставал в полный рост вопрос: а что дальше? И дело было даже не в том, насколько Айви привязана к отцу или насколько зависима от него, — Вульф был уверен, что это сейчас, если и играло роль, то второстепенную, — а вот очевидное дальнейшее развитие событий ничего хорошего не предвещало: больница, тягомотина со страховкой, которая то ли была, то ли не было, и необходимость ухаживать за больным человеком. Если Берта оставят в больнице, ей придётся ездить туда к нему, если нет — ещё хуже, и он мёртвым грузом повиснет на её шее дома. Джей мусолил эти мысли всё время, пока разговаривал с медиками и помогал укладывать Паунсетта на носилки. Он был паршивым отцом, и всё же Айви никогда прежде не оставалась  совершенно  одна.
— Да,  — он кивнул врачу, коротко ответив на совсем растерянный взгляд девочки. —  Мы всё соберём и приедем.
Машина скорой помощи уже выруливала из переулка, когда рука Айви стыдливо выскользнула из его ладони. Джейсон хотел сказать ей, что она не навязывалась, и что он в любом случае готов помочь ей — по-соседски, или как-то ещё, в этой ситуации это не имело значения. Оставить её одну в такой момент было бы просто не по-человечески. Но он только кивнул ей, с досадой чувствуя, как между пальцами пробежал холодный ветер, когда девочка всё-таки убрала руку.
— Собирайся. Я тоже переоденусь, и мы поедем. Нужно, наверное, собрать отцу, на всякий случай, какие-то вещи. Я зайду за тобой.
Джейсон видел, как она обернулась на крыльце, но ничего не ответил. Только неопределённо качнул головой и коротко улыбнулся.
Дома он переоделся и сел за стол на кухне, собираясь оставить сыну записку, чтобы он не переживал, когда не застанет отца дома. Он покрутил карандаш в пальцах и написал на разлинованном стикере: «Я уехал с Айви в больницу, её отец упал с крыши», но потом подумал и, сорвав исписанный лист, написал по-другому: «Наш сосед упал с крыши, я поехал к нему в больницу. Поужинай без меня». Перечитав ещё раз и удовлетворительно кивнув, Джейсон накинул куртку, сунул в карман ключи и бумажник, и вышел из дома.
Снег усилился, и Вульфу показалось даже, что температура на улице упала ещё на пару градусов. Он перешёл дорогу к дому Паунсеттов и, проходя к крыльцу, остановился, чтобы поднять с земли злополучную лестницу и убрать её с дороги в старый сарай. Джейсон подумал о том, что Айви, должно быть, чертовски злится сейчас на отца — он бы на её месте злился. Он поднялся по ступеням и, стукнув пару раз в дверь, вошёл в дом.
— Айви, это я,  — крикнул он, выглядывая из коридора; мимо, издав какой-то странный звук, пробежал кот, и Джей подумал, что рано или поздно эта хвостатая зараза нарвется на неприятности. —  Ты готова? Мы можем ехать. Не забудь документы — в больнице наверняка захотят посмотреть страховку.

Джейсон бросил на заднее сиденье сумку с вещами для Берта и документы, и открыл девочке дверь впереди. Он завёл мотор, глядя через лобовое стекло на то, как мелкие снежинки манной крупой осыпают город, и включил дворники. Слепые зимние сумерки опускались на Эшбёрн, и в переулке загорались первые фонари, Джейсон выехал на дорогу, прибавляя газа, и обернулся к сидящей рядом с ним Айви. Девочка молчала, глядя куда-то вперёд, и Вульф не решился сказать в очередной раз, что всё будет хорошо, и что он не оставит её одну. Уже не оставил — очень хотелось, чтобы Айви понимала это.
— То же самое, что и со мной,  — пожал плечами Джейсон, когда девочка, отвлекшись от своих мыслей, снова обратилась к нему с благодарностью. —  Ну, может быть, только немного медленнее, —  он улыбнулся, оборачиваясь к Айви. —  Ничего, все мы теряемся в каких-то ситуациях, с которыми не сталкивались раньше — это нормально. Не переживай.
Джейсон не любил больницы, и хотя ему самому нечасто приходилось бывать в них, эта стерильность и подчеркнутое равнодушие белых стен всякий раз действовали на нервы. Покупая в автомате кофе, пока Айви спрашивала об отце у стойки регистрации, Вульф вспоминал себя, растерянного и ошарашенного, сидящего на кресле в пустом гулком холле в такой же больнице, где врачи, уже успевшие узнать о страшном убийстве, произошедшем в пригороде Портленда, оказывали помощь его отцу. Джей был тогда не многим старше Айви, он в одночасье лишился почти всей своей семьи, и раненый, раздавленный горем отец был последним близким ему человеком. Правда ему, в отличие от девочки, некому было помочь: узнав о случившемся, соседи, как крысы, попрятались по своим норам — никто из них не открыл Вульфу дверь и не предложил своё участие. Джейсон был совершенно один в ту морозную ноябрьскую ночь, и навсегда запомнил это страшное, гнетущее ощущение.
Он вернулся к Айви, протягивая ей бумажный стаканчик. Она держалась молодцом.
— Никто об этом не думает,  — Джейсон покачал головой. —  И в этом вся ирония жизни. Ничего, завтра это всё покажется тебе дурным сном. И я уверен, с отцом всё будет в порядке.
Он хотел предложить ей купить чипсов или галет, когда увидел высокую женщину в медицинской форме, идущую по коридору в их сторону, и поднялся с кресла, делая шаг навстречу врачу.
— Мисс Паунсетт, — она обратилась к Айви, бросив на Джейсона лишь беглый взгляд. — У вашего отца перелом большой берцовой кости, сотрясение мозга и множественные ушибы внутренних органов. Мы считаем, что его жизнь вне опасности, но с особым вниманием отнесемся к нему в ближайшие сутки — нужно исключить всякую вероятность внутренних кровотечений, к сожалению, при падении с высоты это не редкость. Сейчас он спит, не думаю, что стоит его беспокоить. Завтра вы сможете его навестить. Есть кому отвезти вас домой?
Женщина многозначительно посмотрела на Джейсона и он утвердительно кивнул.
— Да, спасибо, мы поняли. Айви, подожди меня в машине,  — он протянул девочке ключи. —  Я разберусь с документами и приду.
Страховка Берта, конечно, не покрывала лечение, и Вульф был готов к этому с самого начала. Он прекрасно понимал, что если у Айви и есть деньги, то их девочке придётся, видно, растянуть надолго — не известно, как скоро её отец оправится от травм настолько, чтобы вернуться к работе. Джейсон внёс необходимую сумму, намереваясь соврать Айви, если она спросит его о страховке. Он прекрасно понимал, что чувствовать долг перед кем бы то ни было — отвратительно, но чувство голода и отчаяния всё-таки хуже.
— Ну, вот и всё,  — он вернулся в машину, где уже сидела Айви, стараясь вести себя с ней как можно более уверенно и спокойно; в конце концов, самое страшное позади, а потом, как знать, может быть, Берт после этого инцидента чему-нибудь да научится. —  Всё, Айви, выдыхай. Всё в порядке,  — Джей осторожно погладил девочку по щеке. —  Как насчёт того, чтобы поужинать? Не знаю, как ты, а я, когда нервничаю, готов сожрать слона. У тебя не завалялся слон, нет? Тогда заглянем в магазин на заправке,  — он улыбнулся Айви и завёл мотор.

Джейсон взял корзину для покупок и вместе с Айви двинулся вглубь небольшого универсама, круглосуточно открытого рядом с городской заправкой. Здесь можно было купить по мелочи практически всё, от сигарет до мыла, что делало магазинчик одним из самых посещаемых мест на въезде в Эшбёрн. Обычно здесь было много народу, горожан и приезжих, и просто тех, кто проезжал мимо, но сейчас между полками бродили всего пара человек — поздний час и не слишком хорошая погода делали своё дело.
Джей стоял, глядя на полки с товаром, пытаясь выбрать хоть что-нибудь, что не пришлось бы слишком долго готовить, и чем можно было бы всё-таки поужинать по-человечески. Он догадывался, как сейчас неудобно Айви, но едва ли девочка могла себе представить, что ему, Джейсону, было не по себе гораздо больше: он прекрасно понимал, что девочка не примет его помощь, как помощь, что обязательно усмотрит в этом жалость, а может быть, ещё что-то похуже, — мало ли, вдруг он так воспользовался ситуацией и решил её подкупить, -  и она будет гнобить себя очередными сомнениями и чувствам долга, который не сможет отдать. И Джей понятия не имел, как сделать так, чтобы Айви не сомневалась в его искренности и просто позволила ему быть рядом, потому что он сам так захотел этого.
Он подумал о том, что отправить девочку в машину, наверное, действительно было бы правильно — во всяком случае, тогда они сумеют избежать необходимости как-то делить сумму чека на кассе, ведь надежды на то, что Айви позволит Джейсону просто расплатиться, было немного. Он взглянул на улицу через стекло витрины, глядя на шатающихся возле заправки шумных подвыпивших ребят, и покачал головой, едва заметно нахмурив брови — нет, отпускать её одну на улицу паршивая идея.
— Нет, лучше побудь рядом,  — Вульф снова посмотрел на полки. —  Не знаю, нужно взять что-то, с чем поменьше возни.
Один из тех самых ребят, что веселились на улице, вдруг вошёл в магазин и, приплясывая, направился к стойке с пивом. И когда парнишка поравнялся с ними, проходя за спиной, Джейсон как-то интуитивно приобнял Айви, загораживая от незнакомца.
Измучившись выбором, он в итоге положил в корзину два готовых пирога, которые нужно было просто разогреть в духовке, один с телятиной, другой с вишней, пару бутылок сока, пачку чая, тостовый хлеб, бекон, мясные чипсы и какую-то ещё мелочь к чаю. Нарочно заговорив с кассиром о какой-то ерунде, не давая Айви отвлечься от укладывания еды в пакеты, он быстро расплатился и, как бы невзначай оставив чек на кассе, поспешил отнести покупки в машину.
Они подъехали к дому, и Джейсон посмотрел на свои окна. Было уже поздно, и свет нигде не горел — должно быть, сын давно спал. Но он совершенно точно был дома — это было понятно по отсутствию на крыльце старых ботинок Джейсона, в которых он обычно работал во дворе: парнишка занес их внутрь, прежде чем запереть дверь. В животе тоскливо заурчало — после всего произошедшего и правда чертовски хотелось есть.
Джей занёс сумку на кухню Паунсеттов, думая о том, что хотя Берт и был не самым лучшим на свете хозяином, дом без него выглядел как-то уж совсем уныло. И даже кот, обычно так раздражавший Джейсона своим умением вечно путаться под ногами, сейчас как-то тихо сидел на подоконнике, обнявшись собственным хвостом. Вульф даже почесал его за ухом — не удержался, настолько у кота был жалкий вид.
— Если соберёшься завтра к отцу, я подвезу тебя,  — обратился он к Айви, выкладывая на стол покупки. —  Я завтра ничем не занят, так что мне не сложно,  — он разорвал коробку, вытаскивая мясной пирог, и кот спрыгнул с подоконника, неспешно идя на запах. —  Скорее ставь его в духовку,  — он протянул пирог Айви, усмехаясь. —  А то у нас тут конкурент нарисовался.

Джейсон слушал Айви, сидя за столом и боковым зрением наблюдая за тем, как усилившийся снег за окном мягко укрывал Эшбёрн. Он ложился на деревья, крыши домов и дорожки в саду, мягким одеялом накрывая землю, и всё это напоминало просто детский сон: бесконечный снегопад, как белый шум, тепло дома и запах вкусной еды. Джейсону показалось на мгновение, что стоит ему прикрыть глаза, и он услышит где-то за приоткрытой дверью тихий разговор отца и матери, почувствует запах своей детской постели — словно привычно уткнулся носом в складку пухового одеяла, словно за окном тихая ночь, а он — просто маленький мальчик. Джейсон подумал, что давно уже ему не было так хорошо, жаль только, что Айви совсем не могла разделить этого его чувства.
— Но я не собираюсь нянчиться с тобой, Айви,  — он пожал плечами, глядя на девочку, сидящую за столом напротив него. —  Ты ведь не ребёнок, да? Ты справишься. Я просто хочу, чтобы ты могла обратиться ко мне, когда тебе нужна помощь. Я просто знаю, каково это, когда тебе нужна помощь, но всем наплевать,  — Джейсон улыбнулся и протянул Айви руку ладонью вверх. —  Знаешь, иногда дело не в том, что ты сам чего-то не можешь, а в том, что не на кого опереться, чтобы сделать шаг.
Да, Джейсон знал это и, пожалуй, слишком хорошо. Он рано начал рассчитывать только на себя: страшная смерть сестёр и матери, сумасшествие отца — ему было восемнадцать, и он едва ли рассчитывал на то, что справится сам. В отличие от Айви, он был не таким гордым и принципиальным, и охотно принял бы помощь от всякого, кто бы её предложил. Но желающих не нашлось ни тогда, ни после.
Вульф посмотрел на Айви с улыбкой. Она была сама серьезность — такая правильная, такая разумная, совсем взрослая. Похоже, что её просто отпустили эмоции, и теперь здравый смысл брал верх: она больше не пряталась за Джейсоном, считая это стыдным, недопустимым, а скорее всего, просто опасаясь, что рано или поздно он попросит от неё чего-нибудь взамен. Что ж, в жизни Айви Паунсетт, похоже, было не так много искренности, её можно было понять.
— Ты и не брала у меня деньги,  — заметил он, и в этом не было подвоха: Джейсон знал, что девочка не возьмёт денег, и поэтому не предлагал их ей, просто оплатив больницу и еду без её участия. —  Я просто сделал то, что посчитал нужным, и это было моё право. Не волнуйся за меня, я в состоянии оценить ситуацию,  — он говорил совершенно без упрёка, почти ласково, хотя серьезный взгляд Айви того и гляди прожёг бы в нём дырку. —  Ты можешь не переживать ни за меня, ни за моего сына. Поверь, я с этим справлюсь, раз справлялся до сих пор. И дело не в отношениях, ты в любом случае мне ничего не должна,  — он немного наклонил голову, глядя на пирог в духовке. —  Ну, разве что пару кусков этого пирога,  — Джейсон снова заулыбался и пригладил бороду; нет, он вовсе не собирался превращать происходящее в фарс глупыми шутками, он тоже устал и просто хотел, чтобы Айви хоть немного отпустила себя после и без того трудного дня, чтобы хоть раз в жизни поверила в то, что кому-то может быть не наплевать на неё, и просто приняла это. —  Правда, Айви, не сердись. Я ни на что не рассчитываю взамен, и я помог тебе просто потому, что хотел этого. Мы поужинаем, и я уйду, как только ты скажешь. Ты дорога мне, и это правда, но это тебя ни к чему не обязывает. И если ты захочешь вернуть мне деньги, я возьму их,  — соврал Джейсон. —  Но только не сейчас. Не раньше, чем твой отец оправится после больницы.